Калашников поднял бокал, будто произнес тост, и немедленно выпил.

– Положа руку на сердце, – сказал он, – что бы вы делали на месте Спрута? Вот вы, Леонид Петрович? – обратился он к Штерну. – У вас ведь тоже неограниченные ресурсы имеются? И чем вы последнее время занимаетесь?

– Играю в войну, – улыбнулся Штерн. – Видимо, я тоже немножко Спрут?

– Спрут в каждом из нас, – серьезно ответил Калашников. – Спрут – это высшее воплощение социальных законов, это неизбежный этап эволюции общества. Живи я не в Звездной России, а в Ядерной Федерации – я скорее всего разыскал бы тамошнего Спрута и пошел бы к нему в услужение.

– Тебя бы не приняли! – порадовал Калашникова Макаров.

– Возможно, – улыбнулся Калашников. – Но давайте закончим с космологией. Итак, получив в свое распоряжение неограниченный источник энергии, Спрут резко меняет направление своей активности. Он перестает бороться и начинает играть. Помимо поддержания своего статуса теневого правительства, Спрут начинает создавать «прекрасную Галактику» – разумеется, в своем понимании. Он организует ООП, строит Галактическое Метро, способствует расцвету наук и искусств, а также устраивает локальные войны, содержит террористические организации и преступные синдикаты, периодически устраивает массовые убийства и постоянно ищет какие-либо новые виды деятельности, чтобы с большим удовольствием проводить свою вечную и беззаботную жизнь. При этом у Спрута не возникает и тени сомнения, что жизнь его действительно будет вечной – фундаментальные науки, решившие наконец проблемы бессмертия и всемогущества, лишаются приоритетного финансирования, мозги перетекают в гуманитарные и прикладные отрасли, и никто не в состоянии предвидеть последствий усиленного кормления Центральной Дыры. А последствия эти, как известно, наступают вовсе не от общего количества массы, скормленной Центральной Дыре, а при определенном уровне падающего потока. Поскольку потребности Спрута растут по экспоненте, уровень этот достигается очень быстро. По крайней мере, наш местный Спрут благополучно достиг его восемь лет назад.

Калашников допил квас, поставил бокал на стол и поклонился.

– У меня все, – сказал он. – Вопросы?

– Как назовем? – спросил Гринберг, покосившись на Майера. – Законом Калашникова?

– Тут проблема, – ответил тот. – У нас уже есть классификация Калашникова, причем другого Калашникова. Так вот, кого из них считать Калашниковым-старшим, а кого – младшим? Как вы думаете, Семен Петрович?

– Ты на него посмотри, – пробасил Лапин. – Ни бороды, ни усов! Какой же он старший?!

– Тогда – закон Калашникова-младшего, – сказал Сид Майер. – Спасибо за приглашение, Семен Петрович! Честное слово, знал бы, что вы так завтракаете – ни одного дня не пропускал бы.

Калашников опустил голову и молча сел на место. По крайней мере, я их повеселил. Что ж, буду работать массовиком-затейником. Было бы смешно думать, что дурак из двадцатого века может прийтись ко двору в двадцать третьем.

– А как же вопросы? – прокатился над столом голос Миноуи. – У меня есть вопрос, коллега Калашников!

– Лекция окончена, – улыбнулся тот, – лектор кашу ест. Так что отвечать буду неофициально!

– В начале выступления вы сказали, что операция «Спрут» еще не завершена, – напомнила Миноуи. – А теперь? Мы продолжаем?

– Мы? – дрогнувшим голосом переспросил Калашников. – Боюсь, это не совсем ко мне вопрос…

Он посмотрел на Сида Майера. Тот удивленно вскинул брови и покосился на Гринберга. Гринберг, в свою очередь, сверкнул глазами на Лапина. Тот огладил бороду и пробурчал:

– Епитимью еще не отработал…

– Ну так пусть отрабатывает! – рявкнул Гринберг. – Что, Галактике так и погибать из-за этой епитимьи?!

Калашников вздрогнул и вытянул шею. При чем здесь моя епитимья?!

– Артем Сергеевич, – строго сказал Лапин. – Сам видишь, кроме тебя некому. Еще два дня, как вчера, выдержишь?

– Некому что? – пробормотал Калашников.

Лапин оперся на стол локтями и тяжело посмотрел на Майера.

– Ну хорошо, – вздохнул тот. – Объясню. Задание ваше, Артем Сергеевич, разумеется было тренировочным – не по книжкам же вам Галактику изучать? Выполнили вы это задание на пять с плюсом, как и предсказывал ваш куратор. А вот дальше случилось непредвиденное. Уж не знаю, кто вас надоумил сразу после выполнения задания на сто двадцать часов задумываться – но в результате этих размышлений вы у нас стали самым квалифицированным экспертом по Шалли Фах. По вашему любимому Спруту, то есть. Понимаете, о чем я?

– Понимаю, – улыбнулся Калашников. – Еще одно тренировочное задание?

– Нет, – приподнял руки Майер. – Никаких заданий. Вы больше не нуждаетесь ни в обучении, ни в тренировке. Наоборот, это Звездная Россия нуждается в вас. Вы – лучший эксперт по Спруту. Значит, вам с ним и бороться. Конечно, есть и другие желающие… но представляете, как вы себя будете чувствовать, если они не справятся?

Павел Макаров звякнул бутылкой о край граненого стакана.

– Разливай всю, – сказал Калашников. – Думаю, больше она нам не понадобится.

Макаров выдавил из бутылки последние капли и поставил «Особую очищенную» на заботливо расстеленную газету. Придвинул к себе бутерброд с копченой колбасой, уселся поудобнее.

– Как тебе Лернер? – спросил он, беря стакан в руки.

– Лернер еще полбеды, – махнул рукой Калашников. – Что будем с твоим Ями Хиллом делать? Откуда он вообще про нашу группу узнал?

– Это все «Рифей», – пояснил Макаров. – Нановодку на нем проверял, искинт с инициативой! Так что теперь Ями Хилл нам товарищ и брат.

– Все мы из одного исма, – усмехнулся Калашников. – Ну, если нановодка, тогда никаких проблем. Завтра соберем всю шоблу у меня в садике, и держись, Спрут. До сих пор не могу поверить, что я уже не совсем Звездный Пророк.

– Пророк из тебя… – начал было Макаров. – Ну, сам понимаешь.

– Ты еще не видел, какой из меня координатор проекта получится, – ответил Калашников. – Как бы не пришлось обратно в Пророки переквалифицироваться.

– Без паники, – скомандовал Макаров и поднял стакан. – Видел же, сколько желающих объявилось? Будь ты совсем уж бестолочью, вряд ли кто к тебе попросился!

– Миллион леммингов не может ошибаться, – сказал на это Калашников и тоже поднял стакан. – Ну что, за победу?

– За нашу победу! – поддержал Макаров.

Друзья выпили, не сговариваясь занюхали довольно-таки паршивую водку рукавами и посмотрели на восток, где из-за черных гор уже показался краешек восходящего солнца. Над Звездной Россией занималась заря первого дня галактической войны.

Пермь, 03 февраля 2003 года – 28 января 2005 года.