— На улице его нет. Возможно, в главном здании.

— Ты! — Таори ожгла меня гневным взглядом, мгновение мне казалось, что следом она вскинет и ладонь с техникой, но женщина лишь процедила. — Чего ты с нами припёрся? И что у вас случилось утром? Не мог он от простого проигрыша схватиться за кувшин, у него седина уже появилась. Наверняка что-то ты ему сказал. Но ничего, Небо всё видит.

Вартус глянул на Таори, на меня. Но смолчал. Вот только я молчать не собирался, хотя доля правды в словах женщины была:

— Хорошо же ты его знаешь. От него разило вином с самого утра, может я и не сдерживался в словах, но и он обложил меня руганью, а теперь и вовсе решил, что его сила важнее вашей ватаги.

— Ты!

Таори вскинулась, но её тут же осадил хмурый Мириот:

— Помолчи. Риквил и впрямь сейчас подводит нас всех.

Теперь Волк удостоился гневного взгляда:

— Я к нему!

— Стоять! — в тоне Мириота больше не было и капли мягкости. — Не хватало, чтобы ещё один шэн влез в чужой дом. Тебе отбило память?

Я позволил себе усмешку, раз на меня никто не смотрит. Как и думал: основатель ватаги многое знал о городе, возможно, даже был связан с семьёй Тарсил или служил им и оставил записи Волкам. Мне Мириот говорил только чтобы я не смел разрушать ничего в целых поместьях. А есть, оказывается, отдельные правила даже для шэнов. Почему детали наших сделок с Мириотом таковы, что я не могу ни полностью доверять ему, ни окончательно порвать с ним? Насколько было бы мне проще, знай я твёрдо — он выполнит всё честно; или же — он предаст меня и, отдав ему долг, мне нужно порвать с Волками.

Таори тем временем крутнулась на месте, вперив взгляд в Мириота:

— По-твоему, я должна спокойно ждать?

— Можешь кричать, сестра, — Волк не отвел глаз. — Но город — это самая важная вылазка в нашей жизни, в твоей жизни. И я, твой глава говорю тебе, что Риквил ушёл в одиночный поиск, а ты будешь ждать его возвращения.

Таори отвернулась и сама словно обратилась в статую, сжимая руку на рукояти меча. А вот Мириот встал напротив распахнутых ворот. Если я правильно понимаю то, как действуют миражи поместий, то формация не позволит увидеть ему настоящего двора до тех пор, пока он не перешагнёт границу. Так что это бесполезно. Но и я не собирался скрывать правду, раз уж признался в том, что вижу больше других. Сначала я заметил движение в одном из огромных окон, словно пробежал стремительный призрак. Или ватажник в Скольжении. Помолчав мгновение, сообщил:

— Кто-то мелькает в окнах.

Таори напряженно заметила:

— Не вижу. Может, тебе показалось?

Я промолчал. С сотню вдохов ничего не происходило, а затем одно из дальних окон третьего этажа разлетелось брызгами, выпуская наружу пять знакомых мне мечей. Вот только на землю не упал ни один из осколков стекла. Они растворились, точно так же, как и техника Риквила, выпрыгнувшего наружу.

Ни Таори, ни Вартус, ни Калт не шевельнулись при виде этого зрелища, даже Мириот, сверлящий взглядом поместье не издал ни звука. А Риквил, нарушив что-то там из правил для шэнов, похоже, решил не останавливаться на этом.

Через мгновение раскрылась двухстворчатая дверь и на террасе дома появился тот, кого я и опасался здесь увидеть, здраво оценивая богатство поместья. И вот теперь я сообщил ватажникам всё это не скрывая:

— Риквил выбил окно и выпрыгнул на углу, но из главных дверей вышел голем Древних. Не знаю, насколько он быстр, но что-то Волк не торопится бежать к воротам.

Таори охнула:

— Он его не видит!

И метнулась к ограде, даже не обратив внимания на мои слова:

— Видит.

Только окрик Мириота её остановил:

— Стоять!

Причём я ничуть её не обманул. Риквил и впрямь не сводил глаз со стража поместья или тайн, которые пытался добыть здесь, и пятился от него. Глядя на того, кто стоял в дверях здания, я всё больше убеждался, что не обманул ватажников. Это создание не могло быть духом. Слишком грубы были его черты. Грубее, чем у любой из статуй, что я видел в этом городе. И уж, конечно, его, только изображавшего мужчину, нельзя и сравнить с Каори, которую невозможно отличить от настоящей живой девушки потрясающей красоты.

В глаза бросалась и рассечённая на лоскуты одежда голема. Сжатый в руках Риквила меч ясно говорил, что он пустил его в ход, но не смог нанести и царапины стражу Древних. А может на это оказалась неспособна и его техника земного уровня или же амулет, что он отбросил сейчас в сторону. Ватажнику везёт уже в том, что он ещё жив. Следя за происходящим, я не забывал описывать все другим:

— Убегает в дальнюю часть поместья, к ограде, — для надёжности я показал направление. — Страж мчится за ним.

И не догоняет. Это просто бег, словно голем не может использовать техник движения и уж тем более не способен летать или исчезать. Хоть в этом Риквилу везёт. Да и от возникающих в воздухе призрачных сетей, что когда-то помогли мне в битве с Мясником, он уворачивается с лёгкостью, не позволяя поймать себя даже тогда, когда меридианы Скольжения остывают.

Таори вздрогнула, обернулась, перестав бессмысленно вглядываться в мираж пустого поместья:

— Мириот!

— Что? Его не могут догнать.

— А что дальше, Мириот? Что?!

— Побежит к выходу из города... Думаешь он хуже тех, кто сбегал от таких големов?

— Мириот! Он будет один.

— У него не только кисет с картой, но и мешок с кучей припасов, там, помимо прочего, и все наши отрядные артефакты. Даже если уже кто-то ждет, то ему хватит их, чтобы пробиться или купить себе проход.

— Мириот!

— Что?! Ты хочешь, чтобы мы все встали на пути голема Древних?

— Мириот!

В это мгновение Риквил перепрыгнул изгородь поместья, мгновением позже целый её кусок шагов в шесть шириной снесла очередная Сеть, растянувшаяся поперёк улицы между нами и им, перегораживая дорогу. Долгие два вдоха ватажник в броне, с мешком на спине глядел на нас, а может быть только на Таори и бросился бежать. Он что? Не рассчитывает на нашу поддержку? Ни один из ватажников даже не шагнул вперед, готовясь встретить преследующего его врага.

— Мириот, — Таори уже шептала, глядя вслед мужу.

Голос Волка был глух:

— Чтобы я подвёл всех тех, кто пошёл за мной, чтобы всё, на что пошёл я и заставил пойти Амира оказалось зря?

— Старший брат, — женщина развернулась и упала на колени. — Я всегда оставалась тебе верна. Всегда следовала за тобой. Отпусти меня, старший брат.

Через пролом выбрался голем поместья, оглядел нашу компанию, так и стоявшую у ворот и отвернулся, неторопливо двинувшись вслед за беглецом, а Сеть, истончившись, исчезла. Почему-то мне казалось, что ни один мираж, меняющий улицы, не сумеет надолго разлучить преследователя и беглеца.