От ее вздоха на стекле образовался запотевший кружок, и потом, когда поезд мчался мимо плантаций сахарного тростника, в ее сознании всплыла радостная надежда: может, беспорядки в Бомбее усилятся, и тогда никому не разрешат уезжать из страны. В таком случае ей придется сдать билет, и тогда она поедет к Розе и поживет у нее хотя бы до рождения ребенка – Си Си едва ли захочет терпеть ее в своем доме.

Или, может, Олли в последнюю минуту, проталкиваясь сквозь толпу провожающих, спасет ее. Он вырвет из ее рук билет «P&O» и порвет в клочки прямо на трапе; их подхватит порыв ветра и унесет. А они снова будут танцевать, как тогда, в «Тадже», и он со слезами на глазах признается ей, какой он счастливый, раз она дала ему второй шанс на любовь.

У-у-ух! Что за идиотка! Резкая боль в шее оборвала эти грезы. Она открыла глаза. Роза с тревогой смотрела на нее.

– Что с тобой? – спросила она. – Судорога?

– Я не хочу ехать домой, – выпалила Тори и тут же пожалела об этом. Между ними действовал негласный уговор – не говорить в эти дни о неприятном: через два дня Роза уедет на поезде в Пуну, и что потом? Джек будет приезжать в Англию раз в три-четыре года. Да и то вопрос, захочет ли он и куда они поедут. Так что не исключено, что они вообще никогда больше не увидятся.

– Мне тоже жалко, – осторожно ответила Роза и выглянула в окно. – Как странно возвращаться в Пуну после этих чудесных дней, которые я провела с вами.

Тори посмотрела на нее.

– Роза, я вот что подумала. Если я когда-нибудь вернусь в Индию или найду какую-то возможность, чтобы тут остаться, можно ли мне будет немного пожить у вас?

Роза в замешательстве посмотрела на нее.

– Ты имеешь в виду после рождения ребенка?

– Да.

– Ну… возможно. – Роза не слишком воодушевилась. – Я-то, конечно, буду счастлива, но мне надо посоветоваться с Джеком. И вообще, что ты будешь у нас делать? На что будешь жить? Твои родители захотят тебя поддерживать деньгами?

– Ой, не знаю. – Тори безвольно откинулась на спинку скамьи. – Я не знаю… Это просто мои глупые мечты. Забудь про это. Ведь я не могу сесть вам на шею, правда?

– Тори, дело не в этом. – Роза возобновила разговор после долгой паузы. – Просто сейчас много чего происходит. – К ужасу Тори, она покраснела, а ее голос дрогнул.

– Роза, – сказала Тори, – я изо всех сил стараюсь не совать нос в твои дела, но… у тебя все в порядке?

– Нет, – ответила Роза, когда смогла говорить, – то есть да – просто скоро Джека могут направить в Банну на подкрепление. Большая часть полка вернулась домой. Все это тянется уже несколько месяцев, и, ты знаешь, моя жизнь больше мне не принадлежит.

– Я все понимаю… – Ох, бедная Роза, она так расстроена и смущена. Желая как можно скорее поменять тему, она посмотрела туда, где сидели Фрэнк и Вива.

– Что там у них происходит? – шепнула она. – Они сидят, будто каменные статуи.

– Очень странно, – шепотом ответила Роза. – Не хочу сплетничать, но я видела, как он рано утром вышел из ее домика. Мне не спалось, и я ждала, когда солнце вынырнет из-за холма. Но ты погляди на них, за всю дорогу они не сказали друг другу ни слова. Может, что-то случилось?

– Не знаю, – одними губами ответила Тори и пожала плечами. – Может, спросим у нее?

– Нет! – так же беззвучно ответила Роза. В это время Вива приоткрыла глаза, посмотрела в их сторону и снова их закрыла. Она не очень умело притворялась спящей.

Шел дождь, когда поезд прибыл на вокзал Виктория Терминус. Джеффри Маллинсон, под зонтиком, краснолицый и взволнованный, пробился сквозь толпу. Перекрикивая вокзальный шум, он объяснил, что приехал сам на «Даймлере», потому что у стен есть уши и в настоящий момент он не слишком доверяет своим слугам. Фрэнк сел позади с Вивой и Розой. Тори заняла пассажирское кресло.

С вокзала «Даймлер» ехал по грязным лужам, в которых валялись выброшенные демонстрантами плакаты.

– Что ж, правильно, что вы уехали из города, – сказал Джеффри, слегка повернув голову и обращаясь к Фрэнку. – Тут творилась какая-то жуть: сначала лил дождь – семь дюймов за час, – потом беспорядки. Вчера я два часа добирался до работы.

Тори притворно ужаснулась.

– Как ты думаешь, долго это продолжится? – с надеждой спросила она.

Джеффри, казалось, не слышал ее вопроса; он был из тех мужчин, которые игнорировали женщин, если рядом находился другой мужчина.

– Я надеюсь, вы все зайдете к нам на ленч, – неожиданно пробасил он. – Си накрыла великолепный стол.

Тори увидела, что Фрэнк и Вива нерешительно переглянулись. Они так почти и не разговаривали.

– Зайдите. – Джеффри нетерпеливо посмотрел на них в зеркало заднего вида. – Мэмсахиб уже пять дней сидит дома из-за беспорядков; и, кто знает, может, вы больше не увидите нас в «Тамбурине».

– Почему? – удивилась Тори.

– Ну, – Джеффри направил взгляд на Фрэнка, – Лондон все сильнее нервничает из-за этих демонстраций, и конечно, прибыль падает чудовищными темпами. Я не думаю, что мы долго так продержимся.

– Что? – ахнула Тори.

– Сколько фабрик уже закрылось? – спросил Фрэнк.

– Ну, за последние месяцы где-то пять или шесть – в основном перерабатывающие джут и хлопок, – и мы висим почти на волоске. Трагедия, если учесть, сколько сил и средств мы вложили в производство за все эти годы.

«Даймлер» вильнул, когда Джеффри, сигналя, объехал телегу.

– Не тащись еле-еле, проклятый идиот! – заорал он в окно, а когда снова выровнял автомобиль, продолжил: – Все пропало! Теперь все пропало! Только ни слова Си, ладно? Для нее это станет слишком большим шоком.

На его лбу выступили капельки пота, словно волдыри. Он промокнул их носовым платком.

– Конечно, не исключаю, что это может быть буря в чашке чая, – успокоил он себя, устраивая поудобнее свое массивное тело. – Ведь не скажешь, что у нас впервые такое творится.

– Дорогие мои! – Си выскочила из боковых дверей в тот момент, когда они вошли в дом. На ней было оранжевое шелковое платье, более годившееся для вечернего приема, чем для ленча. Губы торопливо намазаны красной помадой, которая оставила на щеке у Тори яркое пятно, словно от ожога.

– Как мило, мило, мило видеть вас всех, – сказала она. – А чей этот божественно красивый молодой человек? – Заметно оживившись, она подала руку Фрэнку. – Пандит! Я думаю, нам нужно много джина! – И, обращаясь к гостям, сказала: – Пожалуйста, проходите в гостиную!

– Как я выгляжу, на твой взгляд? – внезапно спросила она у Тори, когда они шли через мраморный вестибюль.

– Роскошно, Си Си, просто роскошно, – ответила Тори. – Как любезно с твоей стороны, что ты ради нас осталась дома.