пару секунд застыл рядом с пустым лицом что-то обдумывая. А после под недоуменные и восхищенные шепотки, поднявшиеся в ряду знати, оторвал свой трон от постамента вместе с досками и придвинул к моему. И все это с абсолютно бесстрастным лицом.

Сел рядом и спокойно взял меня за руку. Кожу окатило знакомым золотым теплом.

А ифриты, оказывается, не такие уж и восточные. Вон глаза какие сделались, круглые, как черные жемчужины. Ну хоть рты не разевают, и то хорошо. Один только Король держится прилично.

С трудом я заставила себя оторвать взгляд от прогулки по рядам собравшихся дворян, сосредоточившись на эшафоте. В самом центре будущего костра. Четверо из клана Ферхе стояли полукругом, закованные в магический кокон, и один из них держал на руках императрицу. Теофас даровал ей легкую смерть, и перед сожжением ее закололи императорским кинжалом. Если напрячь драконье зрение, можно было уловить блеск рубина в рукояти кинжала на белой груди.

Глашатай встряхнул свиток, упавший белой лентой до самого пола, и взялся зачитывать приговор.

— Сим справедливым решением объявляем Гио Ферхе, Маде Ферхе, Ношвайле Ферхе, Иниора Ферхе и Вильяра Ферхе виновными в бунте против короны и Его Императорского Величества, ереси, нарушении принципов магических потоков, использовании знаний об Истинной связи в личных неблаговидных целях, убийстве высокорожденный вейры Тахулы нир Фалаш, дочери Фалаш из Сопределья, и приговариваем к отчуждению титулов и очищению огнем! Да примут боги их души!

Старый Ферхе с искаженным лицом что-то выкрикивал, но магическим кокон глушил его голос, и издалека он походил на прыгающую черную кляксу. Наверняка, сыпал проклятьями.

Тео сжал мне руку с такой силой, что пальцы закололо, но как бы ни было больно, я продолжала его держать. А когда один из поднявших в небо драконов обрушил огненный сгусток в центр кокона, просто повернулась к Тео и стала смотреть на него. А он на меня.

Огонь бесновался, толпа, ахнув, отпрянула, а после, наоборот, подалась вперед.

— Когда все закончится, будем валяться в постели до полудня, есть сладости и читать книги из запретной секции, сколько влезет, — сказала одними губами, транслируя все тепло, всю силу, которая у меня только была, по истинной связи.

Теофас улыбнулся одними губами, но глаза оставались темными и печальными, словно внутри него кто-то выключил свет.

— Ваше Высочество, — кто-то прорывался настойчивым шепотом в наш обретенный покой.

Я вынужденно оторвала взгляд от Тео, и меня тут же схватила за край плаща Кайне:

— Коронация! — напомнила она еще более страшным шепотом.

Снова взглянула на Тео, и мы медленно поднялись. За нами следом в полном безмолвии потянулась свита. Бросив короткий взгляд на уже погасший кокон, я содрогнулась. Огонь был такой силы, что не осталось даже пепла, тела выжгло буквально в пыль. Сколько бы я ни отмывалась, сколько бы ни говорила себе, что это политическое решение, их смерть была и на моих руках.

«Ты сожгла их быстро, а они делали это с тобой медленно», — хмуро вставила улиточка.

У нас ней не часто бывали разногласия, но уж если случались, она с удовольствием включалась в спор.

— Коронация дается непросто, — шепнул Тео. — Придется терпеть.

— Долго?

Было очень стыдно, но после тошнотворной сцены казни, я хотела только одного: вернуться домой. Зарыться с головой в постель и отключить память. Судя по жутковатому, едва слышному рычанию дракона Теофаса, он хотел того же. Наши драконы, несмотря на консуммацию, все еще недостаточно закрепили связь. Я не могла использовать Зов, не могла передать Тео мысли на расстоянии свыше нескольких метров, не могла отдать часть своей силы и взять часть его. Это было ненормально. Но мы оба делали вид, что все в порядке, просто нам нужно время. Скорее всего так и было.

— До ночи, — со вздохом признался Теофас. — Церемонии тысяча лет, и храмовники отказываются ее сокращать, говорят, каждое слово важно.

Под старинную отрывистую мелодию мы прошли усыпанную белыми траурными розами дорожку к храму и повернулись лицом к толпе. Знать схлынула, оставив пустой полукруг для Ферта, поднесшего мне корону. Черную, как деготь, грубую, в необработанных мутноватых алмазах и корундах грязного коричневатого оттенка.

Кто-то из высокорожденных ахнул:

— Говорят, тяжеленная…

— Испытание духа и дара, боги глаголят…

Это точно было испытание. Клянусь, когда пыточное сооружение водрузили мне на голову, подо мной каменная плита прогнулась. Весила эта штука, как полменя и ощущалась ледяной.

Ферт взялся начитывать древний пергамент, время от времени гневно сверкая глазами в сторону Тео. Согласно традиции, я должна стоять одна, выслушивая наставления на стародраконьем в течение половины суток. Но он был рядом, и это снимало половину веса этой жуткой пикообразной штуки, которую и короной не назовешь.

Согласно требованиям богов, я обязалась: чтить народ Вальтарты, чтить мужа, чтить традиции, данные богами, держать в чистоте тело и душу, а грязные помыслы выпускать в небо огненным шаром не менее трех раз в месяц. Дочери дать имя любимой женщины, а сыну имя шестое в божественных свитках от даты рождения.

Инструкции по становлению императрицей звучали все более дельно, я даже стала прислушиваться с интересом.

— Тебе тоже боги говорили дать дочери имя любимой женщины? — спросила я Тео потом, когда мы измученные вернулись во дворец.

— Мне боги говорили, чтить жену, а не то голову отрубят, — он засмеялся и легонько стукнул меня кончиком пальца по носу. — Жду тебя в спальне через час.

Шел третий час ночи, но дворец гудел, как разбуженный улей. Носилась прислуга, бледные вейры расходились по покоям в сопровождении мужей и любовников, постоянно слышались жалобы и просьбы принести то одно, то другое, то нюхательные соли. Зато в императорском крыле стояла блаженная тишина.

Тео уговаривал меня сразу завалиться в постель, но я с утра мечтала о ванне. Горячей, с розовым маслом. Ах, одна только мысль давала мне силы двигаться.

— Иди сюда, моя птичка, — Инес втащила меня в ванную комнату, помогая снять шелковое платье, подъюбники и корсет, расшитый магической нитью.

Я едва не расплакалась от облегчения, погрузившись в горячую воду. Ровно такая, как я люблю. Идеальная.

— Я девочек распустила, сама справлюсь, — говорила Инес, ловко снимая с меня серьги, колье, распуская волосы. — Чего суету разводи… Ой!

Инес вдруг с размаху шлепнулась на собственные объемные юбки, словно ее ветром отбросило. С удивлением я подняла руку и увидела браслет, который мне дал Тео еще