аккуратно погружает пальцы в воду. По коже пробегает табун мурашек. Она, превозмогая желание отдёрнуть руку, перебирает пальцами гладь. Вода становится горячей. По Альвийскому Подлиннику, это означало лишь одно — её душа кристально чиста. Парадокс.

Тень задумчивости касается линии скул. Когда она нырнула за Видаром — вокруг него вода морозила льдом, но стоило ей коснуться его тела — как всё изменилось. Возможно, так себя вели души. А возможно — они служили Балансом друг для друга. Вечной границей абсолютного первородного зла и…, упаси Хаос, добра.

Ведьма отнимает руку от воды и переводит взгляд на небо. Теперь оно ассоциировалось лишь с ним. Рассыпчатые звёзды — осколки его души. Перламутрово-синее полотно — его глаза, темнеющие от страсти и желания. Пролетающие хвосты комет — озорная мальчишеская улыбка, что оголяла зубы и была самой редкой гостьей на ожесточённом лице.

Она сильно жмурится, пытаясь выгнать живо нарисовавшийся образ под веками.

Он. Не. Нужен. Ей.

Уже завтра король отведёт её к Старожилам. Она узнает, как порвать связь с ним, и эта безумная тяга исчезнет, испарится.

Интересно, а сможет ли она полюбить его, будучи не предназначенной марионеткой?

— Демон, какая чушь! — фыркает Эсфирь, обнимая колени и укладывая щёку на правую руку.

— Поделишься?

Насмешливый голос не заставляет испугаться, дёрнуть плечами или вскочить с места. Иногда Эсфирь казалось — ничто не сможет заставить её чувствовать страх.

Она не поворачивает головы, прекрасно понимая, что тот образ, возникший в голове, намного лучше и чище реального. Образом она могла ослепляться.

— Неужто я понадобилась великому Кровавому Королю? — фыркает Эффи. — Недолго же ты продержался.

— Да, посоветуй, какой лучше камзол мне надеть завтра.

Король усмехается. Она слышит приятное шуршание ткани, а затем проваливается в созвучие запахов сочной ежевики, свежескошенной травы и морозящего ментола. Эсфирь хочет скинуть с себя очередное проявление превосходства над ней, но чувствует большие ладони на плечах и подушечки пальцев на ключицах.

— Убери руки, — сквозь зубы шипит ведьма.

— А то что? — тихо отзывается король, обдавая дыханием затылок.

— А то я превращу тебя в таракана!

— Они живучие, сделаешь услугу, — грудной смех Видара заползает прямиком в сердце, облюбовав там все потайные уголки.

Эсфирь это бесит. Уже завтра. Завтра она узнает, как избавиться от него. Осталось перетерпеть всего лишь каких-то семь часов до утра.

— Что нужно? — фраза выходит даже грубее, чем она ожидала.

Видар присаживается рядом, смотря на гладь воды.

— Вот уж не думал, что найду тебяздесь, — ухмыляется он, припоминая страх ведьмы перед водой.

— Что не убивает — делает сильнее, ведь так? — Эсфирь тоже переводит взгляд на воду.

Демон, как она ненавидела воду. Глубину. Синий цвет. Его.

— А ещё этомоёместо, наэтомпомосте, подэтойплакучей ивой. Итызачем-то тожетут, — тихо произносит Видар, но ведьма его не слышит, она занята бегством от мыслей, от его запаха, от ощущения теплоты его тела на собственных плечах.

«Послушай меня, беги! Беги, от этого зависит твоя жизнь!» — голос молодого принца Видара вырвался из воспоминаний, которые ведьма тщательно прятала.

И, видит Хаос, она неслась подстреленной ланью. Бежала долгие годы своей жизни. Вспоминала этот голос и слепо следовала завету до тех пор, пока ноги не стали еле волочиться по земле, пока она сама не превратилась в ту, завидя которую нечисть кричала так же. Кто бы только мог подумать, что голос, за который она отчаянно хваталась столько лет — окажется голосом её заклятого врага и, что хуже, родственной души? Проклятье какое-то.

— Ты наверняка знаешь, что за ведьма приготовила отвар. — Видар опирается на локти, вытягивая длинные ноги вперёд. Закидывает одну на другую.

— Знаю, — коротко кивает Эсфирь. Препираться с ним и снова разжигать словесные баталии не хотелось. Она иссякла ещё несколько часов назад. Если не столетий. — Но, к нашему несчастью, её нет в живых.

— Это как? — в ярких глазах сверкает раздражение.

— Это по мёртвому.

Видар переводит взгляд на ведьму и выражение её лица кажется глупым, настолько, что его непривычный, жутко заразительный смех застывает над гладью воды.

— Я не это имел в виду.

— А я это, — уголки губ Эсфирь против воли тянутся вверх. — Это была работа огненной ведьмы из свиты почившего Энзо. Я сама же спалила её тогда. Считай, уже наказана.

— И кто хочет меня отравить, умница? Как нам теперь это узнать?

— Ну, бывшая Третья Тэрра уже поплатилась. Возможно, они действовали по указке Генерала Узурпаторов. А Узурпаторы поплатятся в ближайшем будущем — так что причин беспокоиться нет, — пожимает плечами Эсфирь, Видар усмехается в ответ.

Причин было со стог сена, по правде сказать.

— Надо же, мы говорим, как король и советница. Кабинета не достаёт!

Эсфирь безмолвно усмехается, рассматривая носки его вычищенных туфель. Брюки на левой ноге слегка задрались, оголяя щиколотку. Видар никогда не позволял видеть себя таким… простым.

— Какие видения у тебя были? Или сны? Что ты видел? — внезапно спрашивает Эсфирь, поворачивая голову к нему.

Возможно, если он сейчас не станет пререкаться, то она спокойно выполнит работу Советницы.

— Правильнее сказать, кого, — Видар дёргает уголком губы. Эсфирь в ответ — бровью. — Тебя, — он поворачивается на бок, лицом к ней.

Воздух мгновенно тяжелеет и электризуется. А ведьме кажется, что он так непозволительно близко, что может либо убить, либо поцеловать.

— И что я с тобой делала? — слова даются тяжело, сквозь щемящее чувство внутри груди.

Видар протягивает руку.

«Отлично, он убьёт меня!»

Его пальцы ласково исследуют скулу.

«Это хуже убийства…»

И надо бы отодвинуться, отвесить пощёчину, окатить его водой из Каньона, но душа снова держит тело, наслаждаясь такими обманчиво-нежными прикосновениями.

— То же, что и всегда, — ухмыляется Видар, чувствуя, как её кожа воспламеняется под подушечками пальцев, а сама она изо всех сил пытается держать эмоции под контролем. — Выводила меня. Издевалась. — Пальцы скользят по шее, в тех местах, где он видел ожоги. — Убивала. Смотрела, каксейчас.

— Тебе следует убрать свою руку, пока я её не оторвала, — сквозь зубы цедит Эсфирь.

— Ну, вот, прежние отношения вернулись, — он не отнимает руки, очерчивая контур подбородка. — Что ты сделала со мной? Ответь честно, без лжи, в которой ты, несомненно, преуспела.

— Как там было? «Древняя Кровь от Крови Древней». Видимо, поэтому нас так тянет друг к другу, — она лжёт, не моргнув и глазом, когда ощущает его дыхание опасно близко к коже.

— Я думал об этом, — обескураживающе признаётся он. Наконец, Эсфирь понимает, чтоон пьян. Глупая ведьма! Трезвый король ни за что не выказал бы ей заботы! — Возможно, мы стремимся друг к другу из-за того, что безмерно похожи,