всеми?.. Сойдешь! — Отбил ему спокойно рыжий, почти и не сбившись же в начале, но и ничуть же не больше, во всяком же случае, чем и могло же потребовать, но и никак же не потребовало, внимание к этому, как и к нему же самому, окружающих, не отводя же все это время взгляда от Егора. — Знаешь все, да? Не прости, но и как сам же до этого это дал… отберу-обнадежу и раздену! А понял ли и… так же? К примеру… И то же, что София тоже наша семья. Пусть и… какая-никакая. Да и как мы же ей все! Вместе же взятые… Будь то братья или… отец. Но ведь… и семья. Но тебе же так хочется делить, все-таки и недоТоретто, но и не жаль, что ты даже не замечаешь, как и приоритетность расставляешь. А что по: «Девушек, а и тем более детей, всегда — вперед» и «Взрослых уважать, малышей не обижать», а там и «Люби ближнего своего»? Ты же проштрафился и там… и там… и тут! Что уж говорить же и о том, что этой же самой девчонке куда хуже, чем тебе… чем и всем же нам!

— А как насчет: «Не прелюбодействуй»?

— Ну… наконец-то! — Хохотнул Влад и склонил голову к левому плечу, пряча кисти обеих рук в карманы серых штанов. — А я уж думал — до ночи шаркать будем. А это я же, оказывается, и сам просто не с той ноги встал и стороны же зашел… Впервые, брат! Впервые… Да и давно же мы с тобой не говорили одними словами, но и о разном. Обычно же и чаще всего — это все как-то и… наоборот. Да и с пониманием же хотя бы, если уж и не с принятием. Что ж… Я продолжаю быть верным себе. И в этом же так же ведь не изменяя… Мой интерес к ней, как и чуть большее же внимание, лежит исключительно в братско-сестринской плоскости. Ни больше… ни меньше! Ну а если ты видишь здесь и в этом что-то иное — это только то, что лишь ты… и видишь. И, скорее всего же, а даже и точно, что не видит же больше… ник-то. И это даже… забавно, если вспомнить и учесть в моменте: кто что видит и не видит же одновременно. Как думаешь, что видит София, а даже скорее и не видит, когда ты применяешь к ней то или иное поведение или… отношение?

— Я не делаю ничего, чего бы ни сделал ты сам, будучи же еще и на моем месте! — Напал на него блондин и, прижав же к черным металлическим перилам лестницы спиной, поднял правой рукой того за шею над полом, левую же спокойно погрузив в соответствующий ей передний карман штанов, как и сделал сам же Влад до. Добавляя же еще тем самым и к общей же морской свежести и соли, заполнившим помещение куда пуще и массивнее, будто и целый же баллон и не один освежителя воздуха с этим же конкретным и единственным запахом распрыскали вокруг, и лесной массив со скалистым грозо-громовым перевалом. — Да и это же явно было бы не хуже того, что ты сам бы мог сделать, будь бы ты на нем и так, правда? Мы ведь в одной лодке, брат! Или я не прав?

— Ксан?.. — Почти пискнул Никита, смотря на все это своими раскрытыми от страха во всю же высоту и ширину желтыми глазами. Но и видя же лишь перед ними, как в быстрой перемотке и диафильме, все возможные и не похожие сюжеты. С весьма кровавым же продолжением. И отчего-то же лишь только одним постоянно повторяющимся: «Иван Грозный убивает собственного сына». Но и только же все на библейский же лейтмотив и с «Каином» и «Авелем» соответственно.

— Все… под контролем… — не отрывая своего же внимательного и серого взгляда от ребят, ответил ему мужчина, аккуратно и пошагово заходя за спину Егора и готовясь же в любой момент и в случае же чего брать тут же все и в свои руки. А даже и тем более самого парня. И отдирать же уже его и от другого. Стараясь так же аккуратно разогреть и утеплить, высветлить окружающую обстановку. И что ни говори, а полуночное солнце справлялось с этим куда лучше обычного — не перегревая и не переохлаждая излишне.

— Многострадальная моя шея… — взвыл Влад. Но скорее же только для вида. И чтобы все же уже дружно сжалились, отстали от него и отпустили восвояси. А и точнее же — в свою комнату. Не только еще и покурить, но и именно же уже выпить. И знатно! — В лодке, да… И все еще с собакой! Но и благо же еще без велосипеда… На нем ведь катаются только медведи… бедняжки… ведь их же с нами нет. Как и его! Да и на кой он вообще нужен и в лодке-то, так еще и на необитаемом острове затем, правда? На нем же неудобно нарезать круги и резать волны… а и тем более в разрезе все того же ведь песка. То ли вот дело кукуруза и ее поля… Такой ведь себе выбор единственного предмета… как и НЛО. Не телефон ведь… и с единственной же в мире песней «Какао». Это же тебе, знаешь, не… это. Ха! Не голову же и в пасть тигру же засовывать, чтобы не столько и развлечься в открытом море… или океане… более без ничего и никого… сколько и узнать наконец: «Что же такого в этой самой жизни… Ни»!

— Эй! — Насупился Никита, скрещивая теперь уже и сам, и как Егор же совсем недавно, руки на груди.

— А может, в этот раз я и не про тебя? Хотя, да… ты же так велик и не выбрал. Да еще ведь и волосато-полосатый… Фиговый из тебя тигр в общем, знаешь… Как и пила… Да и как собственного же говоря и топор… Нет! «Пила» и… Топор. О как… Понял, да? Можно и в ту и в другую сторону… как и букву… а смысл все останется тем же! Может, спиннер пока подойдет? Начни, правда вот, пока и… с него! Ну а если… и вдруг… не получится… не всем же в конце концов и вскрывать, кому-то ведь надо и вскрываться… в смысле, картами и… на бочку — всегда же можно вернуться к фрисби, бумерангу… да и там уже и вовсе же… и ей