же докинув… доползти… в обратную же сторону… и до палки… хоть и под крик же все еще «апорт», а не «лежать и… еще больше». Куда уж, да? Уф… Ладно! — Усмехнулся рыжий, где-то на задворках уже и исполняя же песню «Трава у дома». И не столько же от самой невесомости как и отсутствия же гравитации, сколько и из-за небольшого и все-таки же удушения как и малого же в темноте же чего притока кислорода в мозг. — А не кажется ли… и тебе… да и конкретно же… Ксан, что уже и… как бы так сказать-то помягче, да и как ты же сам до этого и мне же самому и культурно… перебор с выбиванием дерьма из него же — посредством только лишь еще большего развязывания рук… по всему же и всем? И это же я уже не только про и за себя… Потому что мне вот например, если тебе вдруг интересно станет… если и уже не стало… уже и не кажется же, что да. Ведь время-то прошло… пусть и немного… но и все же… а он все еще на других бросается, говоря же еще ведь при этом, что и никак не… бьет… и да, ее… и физически… но и не любит еще ведь, засранец, решив не пройти сразу и по всем же неправилам… хотя и это ведь, как и то, тоже ведь в теории… когда же на действиях и практике — совершенно иное и это же все само никак не подтверждая… а и только же еще больше опровергая… так еще же и из первой, любой, это все д… дело и как-либо же выбивая! Хоть и не из чего и нечего еще, как и не из кого же, уже по сути-то… И да… прошлое, конечно, прошлым… и рознь… но и это ведь уже явный перебор! Ох… Синяков только не оставляй, ладно? Слышишь?.. Его-о-ор! Засосы засосами, но это… И еще же от тебя… Такое, брат, никакого натурального мужчину не красит! Понял, да? Нет? Ну… Мужчина и мужчину… не красит… Шутка-шептунчик! Не для масс… Как и я же сам — не для вас.

— Я поступаю с ней так, как считаю нужным… и мне! — Рявкнул Егор и еще сильнее сдавил руку на его шее, равно как и прижимая все тело к лестнице. — Звучит ужасно, не спорю! Но и ты должен понимать, что Ксан не стал бы молчать, как и стоять же в сторонке в случае чего… В случае же все того же: перебора, эксцесса или чего-то еще более экстраординарного… Да и я ведь сам не монстр, как и он же, чтобы так бездумно ее же и мне на поруки отдавать! Она же — его дочь. Какая-никакая… Как ты и сам сказал ранее. Как и мы же его — сыновья. Чего уж и греха таить… Я не перегибаю палку. Не перегибал и перегибать же не собираюсь… А вот ты… и конкретно же сейчас и со мной… да! Что за херня с «тату»? Моей… Твоей двойной… Как это, черт тебя же дери, еще и связалось-то… связано с Софией? И что это еще за?!.. «По-розовски»?

— В том-то и дело… — прохрипел Влад и закашлялся. Не столько же еще и чувствуя, сколько уже и прямо-таки ощущая как еще немного и пусть не розы, но и все те же цветы, что за его же спиной и кое-как же их напоминающие, приобретут обратный процесс — и из черных же станут красными: от его же все крови и разорванных легких через разодранную же спину, как и от силы же, с которой сам блондин его к ним прижимал и не просто же прижимал, а еще и елозил им плюс же ко всему время от времени, буквально что и натирая же его как на терке, — … что уж говорить о красной. Эх… Я бы так не поступил… Не с ней! И ты же понимаешь сейчас, о чем-ком я в действительности и между строк же, на самом деле: да. Но почему-то и не принимаешь же… до сих пор. А я лишь об этом и той, другой говорил… и как ты быканул же… разрешил… и выбивать из нее — не ее. Что и как как раз же делаешь и ты же сам! Не выбивая же… Не физически. Стучась и достукиваясь… И лишь морально!

— Ну так и в чем же тогда действительно проблема? — Дернул его к себе блондин и, почти же что врезавшись, впился своим полностью черным взглядом в его же почти что и так же, но и все же не совсем еще, потемневший янтарный. Раскрывая вокруг них тут же и четыре же средних своих черных крыла, окутывая их обоих ими тем самым и пряча же в них же как в кокон от всех. Полностью же еще и прибирая как рваные концы самих перьев, будто вставляя их друг в друга как пазлы и в пазы, так и серо-синий и зеленый отлив их, все ведь серьезно, оставляя разве что и костяные черные рожки наверху, опять-таки потому что уже и не до каких шуток, как и извне. — Да, не спорю, я не лучший в этом — только недавно ведь начал и… Опять-таки же, повторю: «полгода — это не срок». А и особенно там, где она только еще больше лезет и сама же меня на себя провоцирует… Неразумно… Необдуманно… Глу-по! Но будто бы и… специально. Не зная, но… и догадываясь. Принимая же все это как за чистую монету и перенимая… на себя же. И где-то же лишь только подсознательно — еще и для меня. Не как и все вы… Решившие вдруг, что измена с кем-то, а именно же и с тобой, лучший иллюзорный тренажер… тренажер силы воли и характера… еще же иначе широко известный и в узких же кругах как: боль! Что и, как ты правильно же ранее выразился, должен был выбить из меня все это… прошлое… и в кратчайшие же сроки… Как и злом на зло… Ненависть за ненависть… Да и в мире же, где времени скорее нет, чем есть. И где же оно чуть более эфемерно… А уж и в разрезе-то нас… Где забыть не забудешь и убиться не убьешься! Только если сам, совсем и без права же на что-либо после… Да и подавно… Но и где ты же еще сам, говнюк,