Я продолжал мчаться на север по Нью-Джерси-Тернпайк со средней скоростью восемьдесят пять миль в час. Я здорово устал, однако мозг мой работал четко.

Например, я прекрасно понимал, что, встретившись в архиве «Бейвью-отеля» с мистером Розенталем, рискую услышать от него крайне неприятные для себя слова: «Никак не пойму, куда запропастились квитанции на взятые напрокат видеокассеты».

Свернув с шоссе на Готалс-бридж, я пересек Стейтен-Айленд и по Верразано-бридж въехал в Бруклин, после чего оказался на Шор-парквей, которое вело на восток.

Я проехал мимо аэропорта Кеннеди, где не так давно спустился с небес на землю, и минут через пятнадцать уже выехал на Южный Стейт-парквей в округе Нассау и помчался на восток в сторону Уэстгемптона. Было уже больше одиннадцати вечера; движение на дорогах стало редким, и я мог с чистой совестью вдавить педаль акселератора до упора.

Пока я ехал, меня не оставляла мысль, что архив мистера Розенталя могли почистить более основательно, чем я предполагал. Что ж, чем раньше я об этом узнаю, тем быстрее справлюсь с разочарованием. В конце концов, я уже большой мальчик и умею держать удары судьбы. Если в «Бейвью-отеле» меня ждет неудача, я стану дергать за другую ниточку. Возможно, отправлюсь на встречу с Кристофером Броком. Но если я опять окажусь в тупике, мне останется только одно — пойти и набить морду Лайэму Гриффиту. Однако это следует рассматривать как крайнее средство.

С Южного Стейт-парквей я съехал на Монтаук-хайвей и покатил к Уэстгемптон-Бич. Было полпервого ночи, и со стороны океана начал подступать туман.

Установленный в моей машине радиоприемник уже улавливал радиосигналы из Коннектикута, где радиостанция Пи-би-эс передавала в записи оперу «Травиата». Обычно я об этом особенно не распространяюсь, но я поклонник оперного искусства. В этой связи мы с Домом Фанелли, который имеет возможность доставать бесплатные билеты в театр, пару раз побывали в опере. Я прикинул, что успею добраться до «Бейвью-отеля» к тому времени, когда толстая дама будет исполнять свою арию.

Когда я въезжал на парковку отеля, толстуха выводила по-итальянски: «Parigi, o cara». Я дождался, пока она допоет арию до конца и рухнет бездыханной на сцену, выключил мотор, вышел из машины и направился к отелю.

День труда уже прошел, поэтому в холле было пустынно. Двери бара тоже были закрыты, что вызвало у меня известное разочарование.

За стойкой сидел мой любимый администратор Питер, к которому я и обратился без излишних формальностей:

— Мне необходимо поговорить с мистером Розенталем.

Питер, оттянув манжет, демонстративно посмотрел на часы и удивленно произнес:

— Сэр, уже почти час ночи.

— А вы знаете, сколько времени сейчас в Йемене? Не знаете? Ну так я вам скажу — восемь утра. Самое время приниматься за работу. Что вы на меня так смотрите? Позвоните ему.

— Но… неужели ваше дело такое уж срочное?

— Ну а как вы думаете, почему я здесь? Давайте звоните ему — и побыстрее.

— Слушаюсь, сэр. — Питер поднял трубку и набрал номер Лесли Розенталя.

Пока он нажимал на кнопки, я спросил:

— У вас есть ключи от полуподвала?

— Нет, сэр. Они только у мистера Розенталя… — В этот момент в трубке ответили, и Питер сказал: — Мистер Розенталь? Мне чрезвычайно неприятно беспокоить вас в столь поздний час, но тут приехал мистер… мистер… — Питер вопросительно посмотрел на меня.

— Кори, — напомнил я.

— Приехал мистер Кори из ФБР, который желает поговорить с вами… Да, сэр, полагаю, он знает, который сейчас час…

— Сейчас пять минут второго, — услужливо подсказал я. — Дайте мне трубку — я сам с ним потолкую…

Вырвав у Питера трубку, я сказал Розенталю:

— Извините за столь поздний визит, но я не стал бы вас беспокоить без крайней нужды.

Голос мистера Розенталя был одновременно сонный и раздраженный.

— Но что же привело вас к нам в это время?

— Мне необходимо заглянуть в ваш архив. Так что прошу вас — не забудьте прихватить с собой ключи.

В трубке повисло молчание, потом Розенталь спросил:

— Неужели это не может подождать до утра?

— Боюсь, что нет. — Чтобы слегка его подбодрить, я на всякий случай добавил: — Поверьте, мое дело никак не связано с наймом иностранной рабочей силы.

В трубке опять стало тихо, потом Розенталь пробурчал:

— Ладно, сейчас приду… Я живу в двадцати минутах от отеля… Кроме того, мне нужно еще одеться…

— Поверьте, я высоко ценю вашу готовность помочь, — сказал я и повесил трубку. Потом, повернувшись к Питеру, спросил: — У вас есть кока-кола?

— Могу принести вам из бара стаканчик, — ответил Питер.

— Заранее благодарен. Только налейте в этот стаканчик виски, а про кока-колу забудьте.

— Что вы сказали, сэр?

— Сказал, чтобы вы вместо кока-колы плеснули мне в стакан хорошую порцию виски «Девар». Уяснили?

— Очень хорошо, сэр.

Питер достал ключ, отпер двери бара и исчез в его недрах.

Я подошел к двери, которая вела в библиотеку, и заглянул в помещение. Все внутри было уставлено стеклянными шкафами, но поскольку света не было, рассмотреть что-либо оказалось невозможно.

Вернулся Питер со стаканом виски на подносе.

— Включите это в мой счет, — сказал я.

— Вы что же — хотите остаться у нас на ночь? — спросил администратор.

— Именно это я и собираюсь сделать. Мне нужен номер двести три.

Питер сел за компьютер, пощелкал клавишами и поднял на меня глаза.

— Вам повезло. Этот номер свободен.

Питер явно не въезжал в ситуацию, и я решил его просветить.

— Это вам повезло, что не пришлось никого выставлять из номера среди ночи.

— Понимаю, сэр.

Я взял с подноса стакан с виски и сделал глоток. После месяца «сухого закона» в Йемене мой любимый «Девар» сильно отдавал йодом. Неужели у него и впрямь такой гадкий вкус, подумал я, и поставил стакан на стол. Потом, повернувшись к Питеру, спросил:

— Сколько лет вы здесь работаете?

— Второй год.

— Вы берете в библиотеке видеокассеты?

— Нет, сэр. В номерах нет видеомагнитофонов.

— Вы работали здесь, когда гостям в библиотеке выдавали видеокассеты?

— Нет, сэр.

— Какова в таком случае процедура выдачи книг?

— Гость выбирает книгу и расписывается за нее.

— Давайте зайдем туда, — сказал я, указав на дверь в библиотеку.