Это нельзя было, конечно, назвать важным открытием, но я всегда чувствовал себя увереннее, когда находил свидетельства того, что говорили мне люди.

Я снова сел за стол и набрал номер Дома Фанелли. Я не имел представления о том, где он находится в этот час, но преимущество мобильных телефонов в том и состоит, что это не имеет значения.

Через минуту я услышал его голос:

— Алло?

В трубке отчетливо слышалась музыка.

— Это твой партнер, — сказал я.

— Слушай, партнер, почему на моем определителе высветился номер «Бейвью-отеля». Что ты там делаешь, а?

— Отдыхаю. А где сейчас ты, хотелось бы знать?

— У меня зазвонил телефон, и я подумал, что это Салли. Но это оказалась Сара. Вот я и говорю ей: «Слушай, дорогая, я сейчас…»

— Дом, я тебя почти не слышу.

— Подожди немного. — На минуту Дом пропал, потом его голос раздался снова. — Я вышел на улицу. Преследовал, понимаешь, одного подозреваемого, а он заскочил в клуб на Варик-стрит. А это, я тебе доложу, то еще местечко. А в чем дело-то?

— Мне нужно проверить одно имя.

— Опять? А что с теми, другими именами? Скажи, ты ездил в Филадельфию?

— Ездил. Но сейчас мне нужно…

— Сейчас ты, насколько я понимаю, в Уэстгемптон-Бич. Домой почему не едешь?

— Ты-то сам почему сейчас не дома? Так вот, слушай: имя, которое меня интересует…

— Между прочим, я уже, считай, привел твою квартиру в порядок. Уборщица обещала прийти завтра утром. Но наверняка опоздает. Все-таки сегодня пятница.

— Придет, если не умрет. Вот тебе имя — Джилл Уинслоу. — Я продиктовал имя по буквам. — Думаю, ей ближе к сорока — или даже за сорок.

— Это, несомненно, облегчает дело.

— У меня на нее ничего нет. Знаю только, что она поселилась в этом отеле семнадцатого июля 1996 года.

— Знакомая дата.

— Точно. Парень, который был с ней, зарегистрировался под вымышленным именем, так что он скорее всего женат. Но я думаю, что она…

— Если ты женат, лучше всего иметь дело с замужними женщинами.

— Это твоя жена говорит своим приятелям? Ладно, слушай дальше… Живет она скорее всего на Лонг-Айленде, а может, на Манхэттене. Вот ты — если бы у тебя намечалось романтическое свидание, — как далеко бы ты поехал?

— Однажды ради такого дела я рванул аж в Сиэтл. Но тогда мне было девятнадцать. Ты сам-то куда ездил, когда хотел трахнуться?

— В Торонто. Ладно, слушай…

— А помнишь ту крошку из ФБР, которая служила в округе Колумбия? Что дальше: Торонто или Вашингтон?

— Не важно. В любом случае ты со своим Сиэтлом вне конкуренции. Я тебя попрошу поковыряться еще в одном деле. Проверь «форд-эксплорер» цвета беж, выпущенный по крайней мере пять лет назад и зарегистрированный на Лонг-Айленде или Манхэттене. Впрочем, он мог принадлежать не ей, а ее кавалеру, и сейчас, возможно, уже продан. Потом покопайся в делах о разводе и разделе собственности пятилетней давности. Меня не оставляет мысль, что у дамы имелся дом или небольшое поместье в этих краях. Как я тебе уже говорил, она, по всей видимости, живет на Лонг-Айленде или Манхэттене, а оттуда до Уэстгемптона не так уж и далеко. Если вычислишь эту особу, попробуй узнать номер ее мобильного, хотя он скорее всего нигде не значится. Помни, вся собственность, вероятно, записана на мужа, так что имя Джилл вряд ли тебе в данном случае пригодится…

— Ну что ты! Джилл Уинслоу, проживает по адресу: Мейпл-лейн, восемь, Локуст-Вэлли, Лонг-Айленд, Нью-Йорк, имеет «форд-эксплорер» 1996 года выпуска, мужа зовут Роджер… Пустяки! В связи со всеми этими заданиями, которые ты на меня навалил, хочу тебе напомнить, что мне еще и преступления надо раскрывать.

— Возможно, сейчас ты принимаешь участие в раскрытии самого серьезного преступления в своей жизни.

В трубке повисло молчание, потом Дом Фанелли сказал:

— Не дурак, понимаю.

— В таком случае поищи ее имя в списке умерших или погибших в результате несчастного случая.

— Думаешь, она умерла? Или ее убрали?

— Надеюсь, что нет.

— Что тебе удалось узнать? Скажи мне, на случай, если тебя тоже убьют.

— На такой случай я оставлю тебе записку.

— Я вовсе не шучу, Джон…

— Позвони мне утром по номеру, которой у тебя высветился. На тот случай, если меня не будет, оставь сообщение. Тебя зовут мистер Верди.

Дом рассмеялся и сказал:

— Никогда не забуду, как ты страдал на том спектакле.

— Глупости. Но больше всего в «Травиате» мне понравилась толстуха, особенно в финале. Ну, до завтра.

— Чао.

Я положил трубку, разделся и аккуратно повесил одежду на стул. Потом достал из портфеля туалетные принадлежности и направился в ванную.

Я побрился, почистил зубы и встал под душ.

Итак, Лайэм Гриффит, Тед Нэш и те парни, что были с ними, вычислили, что подруга нашего донжуана пользовалась видеотекой, и аккуратно вырезали из книжки квитанций ту самую страничку, где она оставила свой автограф. Но забыли про копирку. Глупо с их стороны, верно? Что ж, и детективы, бывает, ошибаются. Даже я.

Куда важнее то, что подругу донжуана скорее всего звали именно Джилл Уинслоу. Интересно, эти парни нашли ее? Я был уверен, что нашли. Вероятно, с ее помощью они вышли и на ее любовника. Или наоборот. Сначала они обнаружили нашего донжуана — возможно, по отпечаткам пальцев. В любом случае федералы эту парочку вычислили.

Я попытался представить себе, как Гриффит и Нэш допрашивают этих людей, всячески намекая на их отношения. При этом, несомненно, всплыли и видеосъемки на пляже, и все остальные подробности.

Ну а к чему могли привести допросы? По-моему, вариантов было как минимум два. Прежде всего могло выясниться, что эти двое взрыв не засняли. И во-вторых, даже если они это и сделали, им пришлось передать пленку Гриффиту и Нэшу — в обмен на обещание, что их любовная связь по-прежнему останется тайной.

В любом случае этих двоих наверняка подключали к полиграфу.

Я не сомневался, что мы с Домом Фанелли тоже рано или поздно найдем Джилл Уинслоу — если она, конечно, еще жива. И я буду с ней разговаривать, и она расскажет мне все, что пять лет назад рассказала Теду Нэшу и Лайэму Гриффиту. Ведь я как-никак тоже из ФБР — так сказать, веду доследование. Но все эти разговоры не позволят мне заполучить заветную видеопленку, даже если она существует.

В определенном смысле это тупик — пусть даже в результате своего расследования я и узнаю, что пленка все-таки существовала. Дальше… А что, собственно, дальше? Я мог обратиться с собранными мною сведениями в высшие инстанции. А мог просто незаметно исчезнуть.