— Да, конечно! — Я похлопал себя по груди в том месте, где носил подвешенный на цепочке кошель. Потрачусь на благое дело, новые сапоги подождут. — Какова цена?

— Зависит от того, сколько времени уйдет на поиски нужной записи. — Он распахнул дверь у себя за спиной, и я увидел поднимавшиеся от пола до потолка ряды деревянных стеллажей, а на них — свитки и тома в переплетах. — Здесь все записи о пожаловании дворянства и герба, а также родословные со времен Ричарда Третьего, — с гордостью предъявил он мне свои владения, как будто сам все это написал. — Какой титул вас интересует?

— Граф Ормонд. — Мне самому показалось, что это имя звучит как-то зловеще.

— В таком случае я не смогу вам помочь, — с искренним сожалением заявил герольд. — Приберегите ваши денежки.

— Почему не сможете? Нет такого титула?

— Нет такого английского титула, — уточнил он. — Шотландский, скорее всего, а шотландские родословные мы не ведем. Придется вам съездить в Эдинбург.

На моем лице, должно быть, за считаные секунды сменился десяток выражений, от смущения до отчаяния и ужаса, и герольд сжалился надо мной.

— Может быть, один человек сумеет вам помочь, — посулил он. — Ждите здесь. — И он величественной походкой удалился через другую дверь.

Шаги затихли вдали, а меня вдруг так придавила усталость, что я уселся прямо на мраморный пол у подножия парадной лестницы.

— По правде говоря, — вмешался стражник, который все это время подпирал стенку, явно чересчур заинтересовавшись моим делом, чтобы несолоно хлебавши вернуться на пост, — которые себя графьями называют, обычно врут. Ведь если ты граф, так чего и шуметь по этому поводу?

Я поднял голову и вполне искренне ответил:

— Спасибо, я это учту.

Издали послышались шаги возвращающегося герольда, за ним брел седовласый старик в таком же облачении. Хотя ноги его держали с трудом, спину старик нес прямо, по-военному.

— Это Уолтер, старейший член нашей палаты, — представил старика герольд с подбородками. — Он наизусть помнит большую часть родословных; случись здесь — боже упаси! — пожар, Уолтер восстановит наши архивы, он хранит их вот тут. — И герольд постучал себя по голове. — А поскольку он родом из Шотландии, то знает и многие шотландские титулы.

— Увы, — заговорил седовласый, на знакомый мне манер перекатывая гласные, — возраст ворует помаленьку имена и даты, но графство Ормонд мне известно, если именно оно вас интересует.

Я вскочил на ноги, кивая изо всех сил:

— Да, да, все, что сможете припомнить.

— Ага. — Он откашлялся, словно приступая к длинной повести. Я бы предпочел объяснение покороче. — Титул относится к замку Ормонд на Черном острове, однако после мятежа тысяча четыреста пятьдесят пятого года семейство, владевшее этим титулом, утратило его. Он перешел к герцогам Россам, как один из младших титулов, но и династия Россов прервалась в начале нашего столетия. Так… — Он прервался, сглотнул и погрозил нам узловатым пальцем, словно учитель ребятишкам, дабы те не отвлекались на уроке. — Герцоги Россы были из рода Стюартов, но титул Ормонд принадлежал клану Дугласов.

Голос герольда о многих подбородках, назначавший цену за консультацию, донесся до меня издалека, пальцы словно сами собой нащупали кошелек и высыпали в подставленную ладонь монеты, я же тем временем продолжал таращиться на хранителя памяти. Дуглас, Дуглас, Дуглас, эхом перекатывалось имя. Как же я раньше не догадался. Дуглас, наемный убийца без принципов и угрызений совести, чарующий, когда захочет, и мужчин, и женщин, Дуглас с усмешкой записного повесы, веселым подмигиванием, грязными шутками. Почему он встал на сторону Гизов? Счел, что у них больше всего шансов прийти к власти в результате вторжения, или ему попросту щедро заплатили за убийства?

Поблагодарив герольдов, я побрел сквозь арку Геральдической палаты обратно на улицу. Свет уходил; ранний, холодный закат ложился на город, а легкий туман поднимался, окутывая дома, скрывая знакомые очертания. В окнах вдоль дороги уже зажигались огни. Я натянул на голову капюшон, былая отвага покинула меня; один на темной улице я был легкой добычей, а только что полученные сведения лишь укрепили мой страх. Припомнилось, как несколько дней назад Дуглас «случайно натолкнулся» на меня посреди города — выходит, он уже тогда следил за мной. Туман ему не помеха, и людям Говарда тоже, если они охотятся за мной, а городской патруль не выйдет на обход, покуда часы не пробьют восемь. Всего-то и оставалось пройти несколько сот метров по улице Святого Петра до Сент-Эндрюс-хилл. Если застану Фаулера дома, то с ним вместе отправлюсь на лодке в усадьбу Уолсингема или хотя бы в Уайтхолл, к лорду Бёрли.

Подбадривая себя такими мыслями, я двинулся вперед по улице Святого Петра, вжимаясь в густую тень зданий. Несколько всадников проскакали мимо меня, направляясь к западу, прочь из города, и запоздалые торговцы трусили мимо с лотками и корзинами на плечах. Крики чаек над рекой звучали в полумраке глухо и печально. Я шел быстро, низко надвинув капюшон; туман опускался все ниже, заглушая городской шум и разбивая его на странные, не с той стороны доносящиеся отголоски.

Только я добрался до угла Эддл-хилл, как вынырнувшая из тумана рука схватила меня сзади, сдавила горло и поволокла в щель между домами. Я пытался вскрикнуть, но враг мой слишком крепко стиснул мне глотку. Это был высокий и, сильный человек, он оторвал меня от земли, и сколько б я ни бил в воздухе ногами, дотянуться до него не мог. Другой рукой он завел мне левую руку за спину, однако в этот момент я изловчился и правой рукой выхватил из-за пояса кинжал. У меня был один лишь шанс — и доли секунды, — чтобы воспользоваться им, ибо железные пальцы уже смыкались на моем горле. Выгнув спину, вывернув правую руку, я ударил кинжалом вслепую, за спину, надеясь попасть в верхнюю часть живота. Нападавший заметил мое движение в последний момент и попытался уклониться, однако не успел. Послышался вопль, и пальцы у меня на шее ослабли, я поглубже вздохнул, подогнул колени и резко выпрямился, угодив ему головой в подбородок. От такого удара он выпустил мою левую руку, и я смог развернуться лицом к нему, с кинжалом наготове. Враг мой слегка припадал на ногу, но пока что не сдавался, и я воспользовался своим преимуществом — я меньше весил и был проворнее, — чтобы рядом ложных выпадов заманить его на улицу, подальше от укрывавшей его тени. Мой противник замахнулся, я нырнул и сделал выпад кинжалом, попал ему в бедро. С ревом он замолотил кулаками, а я вскинул ногу и врезал ему в пах так, что он чуть не завалился. Но крепыш и на этот раз оправился, вновь замахнулся, я подался назад, тут нога угодила в щель между камнями мостовой. Я грохнулся на спину, враг мой навис надо мною, потянулся к поясу за оружием, мелькнула сталь, я попытался отползти, упираясь локтями и пятками, а нож уже был так близко, что я собрался с духом и приготовился принять удар, как вдруг противник мой содрогнулся, словно от внезапной невыносимой боли, уронил руки и обессиленно замер. Я откатился в сторону, а нападавший рухнул на колени и через мгновение — лицом вниз, как сломанная кукла, и я увидел, что из спины у него торчит арбалетная стрела. Я остался лежать на земле, пытаясь постичь все происшедшее, и лишь краем глаза подметил мелькнувшую в тени и проворно умчавшуюся вверх по Эддл-хилл фигуру — там стрелка поглотил туман.