Я остановил глаза на Фаулере. Тот ответил мне обычным своим невозмутимым взглядом, и я впервые заметил, что мой контакт красив: мужественное лицо, черты правильные, не мелкие и не крупные; ясные, серьезные глаза.

— Ты! — Добавить к этому было нечего.

Он слегка наклонил голову, острие шпаги по-прежнему смотрело мне в сердце.

— Граф Ормонд к вашим услугам, — отрывисто и высокомерно, как истый английский аристократ, представился он. — Ты осложнил нам жизнь, Бруно, — уже обычным своим выговором продолжал он. — Я-то надеялся, ты найдешь улики против Говарда или графа Арундела, чтобы их арестовали до того, как Франция и Испания слишком увлекутся планами вторжения. Но ты повернул совсем не в ту сторону.

Инстинктивно я стиснул рукоять кинжала, но что пользы? Фаулер пронзит меня насквозь, прежде чем я успею двинуться, прикинул я, и слегка расслабил пальцы. Дуглас, убедившись, что я не намерен драться, взял со стола трубку и вновь принялся ее раскуривать.

— Не понимаю, — заговорил я (лучше объясниться, чем резать друг другу глотки, так и не разобравшись, в чем дело). — Вы подстраивали арест заговорщиков? Вы не хотите, чтобы вторжение осуществилось?

Фаулер глянул на Дугласа. Тот пожал плечами: ему было все равно.

— Можешь все ему рассказать, — посоветовал он, усердно пыхтя своей трубкой: шотландец никак не мог добиться, чтобы табачные листья затлели. — Теперь он уже ни с кем не поделится.

— Мы ни в коем случае не хотим, чтобы Мария Стюарт вышла из тюрьмы, — спокойно и плавно заговорил Фаулер. — Ее нельзя подпускать к английскому трону. Пусть ее судят за измену.

— Значит, ты ухаживал за Сесилией Эш, дарил ей эти странные вещи, убил ее — и все затем, чтобы подставить заговорщиков и предать Мэри? — Я в изумлении покачал головой. — Так кто же «твой» правитель? Елизавета? Вроде бы и ее ты собирался отравить?

Фаулер снисходительно, с жалостью глянул на меня:

— Мы хотим возвести на престол истинного наследника, Бруно. Короля, который объединит оба царства, прислушиваясь к советам своих верных министров. Единственного потомка Генриха Тюдора, чьи права и законность рождения никогда не оспаривались.

Я не сразу понял, о ком это он.

— Иакова Шотландского? — В изумлении я обернулся к Дугласу. — Все это ради него? Но почему он, а не его мать?

— Старая, жирная, больная, ничего не соображает, куча врагов, — перечислил доводы Фаулер. — Нельзя подпускать такую женщину к управлению и без того нестабильным государством.

— Женщин вообще нельзя допускать к власти, — утробно захохотал Дуглас.

— Но английские католики так давно клянутся в верности Марии Шотландской, что уже не смогут отступиться от нее, — напомнил я. — Если после смерти Елизаветы ее так и не выпустят из тюрьмы, вспыхнет мятеж.

— Обижаешь, Бруно. — Ровные зубы Фаулера на миг сверкнули в усмешке. — Уж это-то мы просчитали. Вот почему нам нужен этот заговор и необходимо, чтобы главные его участники попались людям Елизаветы. Устранить Марию, Говардов, Кастельно с супругой — их всех будут судить за измену, их казнят или заточат в тюрьму. Покончить с ними, а потом, в день юбилея, таинственный убийца покончит и с Елизаветой.

— Без Говардов английские католики играть не сядут. — Дуглас жестом указал на рассыпанные по столу карты. — Елизавета мертва, наследников нет, англичане во власти анархии, и вот тогда — зовите единственного человека, который может восстановить в стране порядок и гармонию, а с ним явятся и его верные шотландские слуги, — с усмешкой он указал на себя и на Фаулера.

— Верные слуги или манипуляторы? — намекнул я. — Но в любом случае Елизавета уже слишком стара, чтобы родить наследника, и со временем Иаков станет английским королем. Стоит ли так рисковать, чтобы приблизить этот день?

— Она может протянуть еще тридцать лет, — возразил Фаулер. — Или удастся католический заговор, и на трон посадят Марию. Явятся испанцы, и моего короля вообще отстранят от наследства. Так долго ждать — рискованно и не подобает королю. Человек должен брать судьбу в свои руки, а не ждать, пока вмешается Провидение, с этим же ты не станешь спорить?

Я покачал головой, все еще не оправившись от изумления:

— Господи, такой сложный план! Но он был обречен на провал: чересчур много факторов в игре.

— Все бы удалось, если б не девчонка! — Фаулер сжал зубы, заходили желваки.

— Сесилия! Ты втянул ее в свой замысел, влюбил ее в себя. И что же — в последний момент она отступилась?

— Всей душой была на нашей стороне. Королева прервала ее роман с каким-то молодым человеком: не сочла его подходящим женихом. Девица была в ярости, хотела отомстить, я использовал это чувство и предоставил ей возможность. Но она была слишком опрометчива, ей не хватало терпения. Не могла дождаться условленного срока.

На миг в глазах его промелькнуло сожаление, но я не обманывался: он пожалел не девушку, скорбел лишь о своей неудаче.

— Пришлось ее убить, понимаю. А то, как ты обставил убийство, — астрологические знаки, восковая кукла, — это все, чтобы заподозрили католиков? Но ведь ты рисковал вдвойне: и охрану вокруг королевы усилили, и ты сам мог попасться?

Он пренебрежительно чмокнул губами:

— Сесилия Эш отказалась сотрудничать, потому ей следовало замолчать навсегда. В любом случае смерть фрейлины повлекла бы за собой расследование, мы и решили, что лучше сделать все напоказ, внушить двору и столице ужас. Запуганное население охотнее примет сильного вождя.

— И сработало! — подхватил Дуглас, выбивая трубку о край стола. — Прислушайся к разговорам в тавернах: людям кажется, будто Вельзевул вот-вот выйдет из Темзы и сожжет город дотла. Да они усираются от страха, особенно после второй смерти.

— Вторую девушку я не собирался убивать, — впервые в голосе Фаулера послышалось что-то вроде раскаяния. — Но, после того как она назначила тебе свидание у Холбейн-гейт, я заволновался. Сесилия не знала моего имени, однако могла рассказать подруге достаточно подробностей, чтобы меня по ним опознали. Я догадывался, что Уолсингем поручил тебе вести следствие, так что позаботился о том, чтобы и эта девица не заговорила. Решил и это убийство обставить так же, как первое, — пусть всем чудится колдовство или астрология, пусть думают, будто какой-то безумец воплощает апокалипсические пророчества.

— И вправду безумец. Так это ты все время шел за мной по пятам? Ты был тот человек в шляпе перед концертом в Уайтхолле? — Меня скоро прикончат, а я все еще бьюсь над разгадкой.

Фаулер покачал головой:

— Это был Дуглас. Я ждал в лодке на реке. Знал: как только начнется концерт, причал возле кухни опустеет. Девушка явилась, я с ней разделался, снял с себя старый плащ, которым защищал от брызг крови одежду, и погреб к главному причалу. Там меня впустили во дворец, на концерт.

— А Нед Келли и его видения? Какое он имеет отношение к убийствам?