Начало темнеть. Машин на дороге было мало – будний день, неурочный час. Люди стремились домой, к теплу, уюту. Вот ее обогнал мчащийся далеко за сотню “Форд” и стал стремительно удаляться. Анастасия Леонидовна посмотрела вслед лихачу и тут же забыла о нем. А “Форд”, не сбавляя скорости, все уходил от машины Черняевой. Он затормозил лишь через несколько километров, там, где на другой стороне дороги стоял “КамАЗ” с прицепом. Позади грузовика мерцали огоньки аварийной остановки. Водитель “Форда” высунулся наружу и громко скомандовал:

– Давай!

"КамАЗ”, грозно рыкнув, тронулся с места. Во мраке он походил на доисторическое чудовище, вышедшее на охоту. В каком-то смысле так оно и было. “Форд”, заложив крутой вираж, пристроился метрах в ста следом за грузовиком. Будто связанные невидимой нитью, они медленно катили по шоссе. Когда вдали показался свет фар, грузовик резко ускорился, прижавшись к разделительной линии. Затем он плавно свернул на встречную полосу, одновременно хлестанув светом по “Фольксвагену”, и тут же резко ушел вправо. От стремительного маневра прицеп развернуло, он стал поперек дороги. Ослепленная ярким светом, Черняева невольно зажмурилась, а когда открыла глаза, то увидела стремительно приближающуюся смерть, которая для нее приняла образ грузового прицепа. Ее реакции хватило лишь на то, чтобы вскрикнуть от ужаса. Резкий удар, скрежет, за которым невозможно было услышать звуки разрываемой человеческой плоти. Прицеп с подозрительной легкостью отделился от грузовика, который устремился туда, откуда приехал. “Форд” же подкатил поближе и остановился, да так “неловко”, что перегородил дорогу возможной погоне. Его водитель спокойно наблюдал, как рядом остывало обезображенное тело одной из красивейших женщин столицы.

* * *

Комбат с тревогой рассматривал неказистое здание. Дверь в главное помещение, где стояли опустевшие клетки, была надежная, прочная. Нечего и мечтать протаранить ее на легковушке. Тут нужен самосвал, а еще лучше танк. А если и протаранишь – что толку? Уж – не сопливый подросток, которого можно взять на испуг, он успеет схватить пистолет и открыть прицельную стрельбу.

Комбат считал, что сумел разобраться в характере наемного убийцы. Непомерно тщеславный, Уж был на сто процентов уверен: события будут развиваться в точном соответствии с его гениальным замыслом. Комбат убьет Матроса и окажется застигнутым спецназом на месте преступления. А еще Уж был садистом. Наверняка, закрыв на засов дверь подвала, он сломя голову помчался туда, где находилась обреченная на смерть Даша. Ему не терпелось насладиться муками девушки.

У Комбата не было времени на метания по городу в поисках оружия. Конечно, Уж не сразу убьет Дашу, растянет пытки на несколько суток, но изувечит ее уже в первые часы. Поэтому Комбат тут же помчался по указанному Матросом адресу. Изучив фасад здания, Рублев убедился – в лоб его не возьмешь. Тогда он стал обходить вокруг обезьянника по периметру, отыскивая возможность тихо забраться внутрь. Казалось, он только напрасно тратит время. Все окна были заколочены деревянными щитами, сбитыми из дюймовых досок. На вход с обратной стороны здания установили металлическую дверь, открыть которую можно было либо “родным” ключом, либо тротиловой шашкой. Но вскоре на одном из щитов Рублев заметил вмятины и следы сколотых щепок. Он пригляделся внимательнее. Так и есть, щит пытались оторвать с помощью гвоздодера. Между ним и стеной образовался зазор шириной сантиметра два. Наверное, пацаны, зная, что тут содержали обезьян, хотели забраться внутрь, полюбопытствовать, да силенок хватило только вытащить гвозди.

Комбат уцепился за нижний край щита и, напрягая все силы, стал тянуть его на себя. Казалось, толстые гвозди срослись с деревом, цеплялись за него металлическими зазубринами. Обычный человек бросил бы эту затею через две минуты. Но Комбат не сдавался. Мысль о Даше, находящейся во власти мясника и садиста, удваивала его силы. Даже не по миллиметру, а по микрону гвозди выходили из отверстий. Наконец Комбат вырвал нижний край щита из стены. Солнечные лучи робко осветили разгромленную комнату. Похоже, раньше здесь вскрывали подопытных животных и препарировали их внутренние органы. От былого великолепия в препараторской осталась лишь древняя кушетка. Пол был густо усеян осколками стекла, валялись мятые картонные коробки, а по центру лежал труп крысы. Она сожрала забытую в спешке печень зеленой мартышки, которую пичкали экспериментальным лекарством, разлагающимся в организме на медленно действующий и оседающий в печени яд, и околела.

Ученые забрали с собой все мало-мальски ценное, даже дверные замки поснимали, и Рублев без помех шагнул в коридор. Здесь царил мрак, и Комбат не знал, куда идти. Безусловно, помещение с животными должно было быть связано с другими комнатами, но поди разбери, в какой стороне искать вход. Тут Комбат услышал шум голосов. Он приложил ухо к стене. Слов было не разобрать, но он понял, что говорит один человек, мужчина, а ему либо отвечают очень тихо, либо совсем не отвечают. Комбат щелкнул зажигалкой. Унылый свет озарил коридор, слева в метре от Рублева заканчивающийся стеной. Справа он тянулся, исчезая во мраке. Осторожно ступая, Комбат двинулся по коридору, пока не оказался у еще одной, последней двери. Самой последней. За ней трепетала от страха бедная Даша и ликовал, предвкушая жестокую расправу, ее мучитель. Он был вооружен и отлично стрелял. Рублев мог противопоставить ему только силу и умение профессионального воина. Раньше это помогало одерживать победы, но сейчас лишь на несколько секунд продлило бы жизнь. Комбат задумался. Может, вернуться и напасть на убийцу у входа, используя фактор внезапности, когда он будет выходить из обезьянника?

И тут тишину взорвал отчаянный крик Даши. Время на раздумья вышло. Комбат чуть отклонился назад, вкладывая всю мощь в удар ногой. Дверь сорвалась с петель и рухнула на пол. Одним прыжком Рублев заскочил в помещение. Он успел заметить четыре ряда клеток – две по центру и две у стен – ив противоположном конце Ужа, отреагировавшего на внезапное вторжение с удручающей быстротой. Убийца выронил на пол металлический стержень и сунул руку за пазуху. Через секунду он держал в ней пистолет. Если бы Рублев, поддавшись эмоциям, бросился на Ужа по узкому проходу, то это были бы последние шаги в его жизни. Но Комбат, обманно дернувшись вперед, скрылся за клетками. Уж запоздало нажал на курок, и вслед за грохотом выстрела послышались его злобные ругательства. Но убийца быстро взял себя в руки.

– Эй, камикадзе, ты как хочешь – пулей в лоб или по лбу? – выкрикнул он.

– Сначала попади, клоун! – ответил Комбат и быстро шагнул в сторону.

Раздался выстрел. Пуля, несомненно, угодила бы в то место, где только что находился Рублев, если бы не срикошетила от клеток. Наступила подозрительная тишина.

Центральные ряды клеток стояли на низких столах. Комбат быстро наклонился и увидел, что Уж делает то же самое, намереваясь прострелить своему противнику ногу. Комбат резко подпрыгнул, на мгновение опередив стрелка. Обойма пистолета опустела еще на один заряд. Но патронов оставалось еще достаточно, а Рублев не мог, как птица, парить в воздухе. Но тут убийца бросился бежать, намереваясь обогнуть ряд клеток и встретиться с Комбатом лицом к лицу. Рублев метнулся в противоположную сторону, стараясь, чтобы между ним и Ужом все время находилась преграда. Он увидел лежащий на полу железный прут с раскаленным докрасна острием. Комбат схватил его, ощутив резкую боль от горячего металла.