То есть?

— Два месяца назад вы спрашивали, можно ли воспользоваться моими показаниями, а теперь вы предлагаете мне считать их завещанием? То есть вы не будете его арестовывать?

Ответить на это они не смогли. Я была просто ошеломлена. Эти люди полностью выводили меня из себя.

Соня только что ушла от меня, и я прилегла на диван вздремнуть, как вдруг раздался телефонный звонок. Звонила моя секретарша — она рыдала и была явно не в себе.

— Я думала, это вы, — сквозь слезы прокричала она. — Мне позвонила сестра и спросила, смотрю ли я телевизор. В новостях сказали, что сестру Холледера убили. Вы не представляете, что я почувствовала, ведь я сразу решила, что это вас убили. Телевизор чертов!

И далее в том же духе.

Еще до ухода Сони мне звонила Фрэнсис. Она сказала, что в Амстелвене убита женщина, и спрашивала, где Соня. Но сестра была у меня, так что речь шла не о ней. И не о Фрэнсис, и не обо мне, и не о Мильюшке, которой я сразу позвонила. Так что я уже знала, что все целы и невредимы.

Каждый раз, услышав полицейские сирены, увидев в воздухе санитарные вертолеты или узнав из новостей про очередное убийство, мы удостоверяемся, что это не кто-то из наших.

Мы привыкли делать это еще со времен первого покушения на Кора. Но если раньше мы думали, что это может случиться с кем-то из наших мужчин, то сейчас понимаем, что та уже участь может ждать и кого-то из нас, женщин. Особенно после того, что произошло у Вима с Хиллегерсом.

Люди действительно перепугались, и я получила множество сообщений и звонков с вопросом, все ли со мной в порядке. Ощущение было странное — в какой-то момент мне показалось, что я заглянула в будущее. Как будто я своими глазами увидела новость о своей или Сониной смерти. Я убедилась, что моя смерть опечалила бы очень многих.

Для нас с Соней это была совершенно дурацкая ситуация, причем в период, когда мы вполне допускали такую возможность. Мы прекрасно отдавали себе отчет, что, если всплывут наши показания на Вима, нас может постичь именно такая участь.

А потом позвонил и он.

— Ха-ха-ха. Журналюги решили, что это Соня, да? А чего, вполне могло быть и так, — веселился он.

— Тебе смешно? — спросила я.

— Ну так ведь смешно же, правда? Могло и с ней случиться.

Законченный идиот. Псих ненормальный. Какую же наглость нужно иметь, чтобы вот так, в открытую об этом говорить, да еще и по телефону.

Не помню, о чем еще шел разговор, настолько я была зла. Зато помню, что он и Соне позвонил с вопросом, не труп ли она.

Не перестаю удивляться, сколько в этом человеке злобы.

9 декабря 2014 года

Следующим утром Вим был у моих дверей ни свет ни заря.

— Звони Соне, пусть приедет.

Я позвонила и спросила, не хочет ли она попить кофейку.

Вим решил прибавить обороты своему вымогательству, и это было кстати. Мы ждали Соню у меня дома.

С: Доброе утро. Удобно устроились тут, в такую-то рань.

В: Потом пойдем тебе бронежилет покупать.

С: Ой, да ну тебя. Правда, что ли?

В: Точняк.

С: Дурак ты какой-то, не можешь без своих шуточек.

В: Ну а сама-то как думаешь?

С: О чем?

В: Думаешь, с тобой так не случится, что ли? Вон этот псих, Беллаард, вообще со стволом не расстается. А чего, не задастся у него день, плохое настроение будет, что бы ему тебя не замочить? Вон таможенника-то он шлепнул. Ну дурачок он, что с него взять, да? Для тебя с твоим дружком Питером все легко и просто. А на самом деле ты в очень большой опасности. И вот поэтому я должен тебе броник купить.

Это был его обычный трюк: нет, я был только посредником между Миреметом и Эндстра; а Эндстра я только хотел защитить. Или: я только хотел предупредить Кора насчет Клеппера и Миремета. Они дурное задумали, вот я и хотел Кору помочь.

На этот раз он придумал Майера с Беллаардом. Он не знал, что с ними мы уже все решили на встрече в кафе «т’Калфье». Им тоже захотелось денег за фильм, и они пытались получить их с нас. Мы открытым текстом сказали, что ничего, кроме долгов Кора, у нас нет, и эти долги они должны бы принять на себя как соучастники похищения Хайнекена.

Это говорилось настолько громко и открыто, что на нас смотрел весь ресторан, и желание продолжать у этих ребят мгновенно пропало.

Все это меня действительно достало. Тянуть деньги из беззащитной женщины и ее детей, прикрываясь при этом горячей дружбой с Кором? Какой же ты друг, если поступаешь так с его женой и детьми? Прими на себя долг Кора из тех времен, когда вы вместе зарабатывали, как настоящий друг или просто как мужчина.

С: Встречусь-ка я, пожалуй, с этим парнем.

В: С кем?

С: С Беллаардом.

В: И что сделаешь? Ты у нас крутая, что ли?

С: Нет, я не крутая.

В: А похоже, крутая. Думаешь, и он тоже с этим согласится?

С: Да нет, не крутая я. Ну а ему-то зачем мне вредить?

В: Потому что ты загребла бабло за фильм, Бокс. И потому что они чувствуют, что их кинули, и на фильм им тоже насрать. Мы раз сто на эту тему говорили. А ты можешь и дальше тут жесткач включать, типа «Пойду-ка я встречусь с ним…»

С: Я не включаю жесткач!

В: Если ты пошла по-жесткому, то ты за это и отвечаешь, и что может дальше случиться, тоже твои проблемы. Потому что я не стану за тебя вписываться, если по-жесткому пойдешь.

С: Я не иду по-жесткому!

В: Классно быть крутой, только вчера за тобой крутизны не наблюдалось почему-то.

С: Но я…

В: А если завтра они к тебе явятся и башку размозжат, тогда что? Придется мне разбираться. За тебя и Питера твоего. А такое может случиться, говорю тебе. Потом, ты чего, действительно думаешь… Знаешь, эти меня боятся… Или ты думаешь, что это два дебила, ни на что не способных? Правда, Сонь, они и в полицейских стреляли, и все такое. Таможенника шлепнули. Думаешь, они дураки? Что будут делать, как ты им скажешь, потому что ты типа…

Вот так он и делает свои дела. Я радовалась, что у нас есть эти записи: по ним можно составить точное представление о его методах и понять, почему Департамент юстиции никак не может его уличить.

Он говорит только о других людях, чтобы иметь впоследствии возможность оправдываться, что всего лишь предостерегал. Нет, он не вымогатель и не убийца. Он всегда лишь предупреждает об опасностях, исходящих от кого-то еще — людей, которые даже не догадываются, что их используют для отговорки.

С: Делать, что я скажу?