В: Типа, ты им говоришь — отвалите, я — Соня Холледер.

С: Ничего подобного. Я так не говорю.

В: Нет? А что же ты тогда скажешь?

С: Что скажу?

В: Да, как ты вообще себе все представляешь? Ведь если тебя шлепнут, мне придется что-то делать. С какого хрена я должен себе жизнь ломать из-за тебя с твоим Питером? За что мне такое счастье? Под статью попаду. Сяду, потому что вы с Питером так решили. Заставили меня подписать чего-то, сам не знаю чего. Правда, не знаю. Да и хрен бы с ним… Но не строй из себя крутую, типа «Пойду-ка я с ним поговорю», трепло ты.

С: Нет, я в смысле…

В: Не надо, потому что ничего ты не можешь.

С: Да нет, я…

В: Потому что ты не представляешь, что устроила. Просто все пока затихарились. А так всякое может случиться. Так что давай-давай, строй из себя крутую и дальше…

С: Я из себя крутую не строю. Но и не думаю, что они собираются мне вредить.

В: Знаешь, дружки они коровские или нет, без разницы. Ты устроила всем один сплошной гимор. Все понимают, что их кинули, и наезжают на меня — из-за тебя и дружка твоего Питера с вашим фильмом. Все ждали, когда его снимут, надеялись денежку получить. А ты теперь барыней ходишь…

С: Да не хожу я барыней…

Разговор продолжался на улице, и теперь Вим выговаривал Соне уже прилюдно. Она упомянула человека, который навлек на себя его гнев, одного из приятелей Черного Лена. По его словам, он этого человека уже приговорил.

С: Да он тебя действительно любит.

В: Знаешь, Сонь, из ста человек, которые говорят, что меня любят, реально-то ко мне относятся хорошо, может, только человека три.

А: Ну три — явный перебор.

В: Ладно, пусть один. И этот один тоже просто боится по-честному сказать, что меня не любит.

Самокритично, скажем прямо, и абсолютная правда. Самого себя Вим знал отлично. Он знал, когда стоит надавить, а когда ослабить давление, когда натянуть повод, а когда отпустить. Он никогда не срывался на людей просто так, он делал это только для достижения своих целей. Ведь уже потом, когда мы ушли от безжалостно обруганной Сони, в ответ на мое замечание о юридическом статусе прав на экранизацию он сказал:

— Ас, дело не в юридическом аспекте, с этим все совершенно нормально. Главное, люди понимают, что их поимели.

Он просто вымогал деньги, а печальный случай с убийством женщины в Амстелвене использовал для устрашения своей жертвы — Сони.

Мы с Соней ходили по торговому центру в Амстелвене, когда зазвонил мой телефон.

— Вим арестован на основе показаний Роса, — сказал голос в трубке.

Это новость подействовала столь оглушительно, что я не помню, ни кто именно мне позвонил, ни что еще было сказано. Я услышала только одно — «Вим арестован».

Наконец-то!

С момента моей последней встречи 27 ноября 2014 года новостей от Департамента юстиции не было, и я вновь утратила надежду, что его когда-нибудь арестуют.

Хорошо, а что дальше?

Будут ли они использовать наши показания, а самое главное, знает ли он уже, что мы свидетельствовали против него?

Мы очень нервничали и беспокоились, когда я позвонила Мишель с предложением встретиться 17 декабря, чтобы обсудить возможность использования наших показаний.

Нам пора принимать решение. Будем мы выступать со свидетельскими показаниями публично или нет? Если мы решимся на это, то возврата к прошлому уже не будет.

Теперь, когда все приобрело реальные очертания, я засомневалась. Могу ли я так поступить с ним, ведь перспективы выйти на свободу у него не будет. Он состарится и умрет в заключении. В одиночестве, без родных и друзей.

И я решила посоветоваться со своим психотерапевтом.

— Ты с ума сошла, — воскликнула она. — Зачем тебе это? Ты же окончательно испортишь себе жизнь! Погубишь все, ради чего ты так упорно трудилась. Не стоит этого делать, ты не сможешь с этим жить.

Эта последняя фраза запала мне в душу — не знаю, смогу ли я жить в мире с собой, если отправлю Вима сидеть пожизненно. В последний момент я отменила встречу. Я в сомнениях. Почти два года я ждала этого — и вот теперь не уверена.

Вечером я рассказала лучшему другу, очевидцу двух десятков лет моей жизни, о своем разговоре с психотерапевтом и о том, что в результате отменила встречу.

— Эта женщина не в теме, — отозвался он. — Она просто не понимает, в каком страдании ты прожила столько лет. Ей легко рассуждать. Я не говорю, надо или не надо, это тебе решать. Но я знаю, как ты живешь, я все это видел своими глазами и должен сказать, что твоя жизнь — полное дерьмо. Хуже уже некуда. А если почувствуешь вину за того, что ты сделаешь, просто переслушай свои записи. Тебе сразу станет понятно, почему ты так поступаешь.

Заходил Питер. У него были с собой показания Фреда Роса. Согласно им, Рос слышал, кто сообщил киллерам о местонахождении Кора. В Интернете ходило видео, сделанное сразу же после убийства. Рос сказал, что на этом видео можно увидеть информатора, это один из двух крутившихся вокруг мужчин.

Мы с Соней всегда хотели узнать, кто навел на Кора киллеров.

Эту видеозапись мы знали и сразу же кинулись ее пересматривать. Действительно, вокруг места преступления крутились двое — сводный брат Кора Адье и один из его приятелей по имени Басси. Кто-то из них? А кто? Рос не дал точного ответа.

Адье отпал сразу же. С Басси картина была довольно странная. Вим приказал Соне отдать ему машину, на которой ездил Кор, и продолжать платить зарплату. В тот день водителем Кора был именно Басси. Он подъехал за Кором ровно в тот момент, когда тот уже падал на мостовую, изрешеченный пулями. Басси сказал, что задержался с подачей машины, потому что ее заблокировали две другие. По этим причинам мы с Соней сразу же начали его подозревать.

Мы перестали думать на Басси после того, как Вим при людях с улыбкой сказал мне, что спрятал его, поскольку «он предал Кора». Обычно он использовал такую показуху, чтобы сбить человека с толку. Публично обвинив Басси, что тот «сдал Кора», Вим показывал, что сам он здесь ни при чем. Так что, судя по всему, это был не Басси.

Но теперь, увидев его на записи, мы снова засомневались.

— Если мы хотим выяснить, кто стукнул, надо узнать это у Вима, — сказала я.

Соня и Питер согласно кивнули.

Если Вим скажет, значит, он знает киллера. Но просто поговорить недостаточно. Как я докажу, о чем шел разговор на этом свидании? Вим может спокойно отказаться от всего сказанного.