слегка встряхнул. А когда страж ворот, развернувшись на загнутых кверху носках, оказался к нему спиной, быстро набросил мешок ему на голову. И зажал горловину, предоставив охраннику возможность надышаться снадобьем из коробочки. Вскоре дружинник отключился и осел на землю. Брат Паисий потянул ворот за кольцо и хотел зайти внутрь, как столкнулся нос к носу со вторым охранником, покидавшим территорию узилища. Несколько мгновений оба разглядывали друг друга в недоумении. Но чернец нашёлся быстрее и, зажав дружиннику рот, чтобы тот не пикнул, саданул его по голове мощным кулаком. Парень обмяк и затих в его объятиях. Жеривол и Паисий аккуратно сложили стражников рядышком и прошли за ограду. Прошмыгнул туда и Полкан.

— Фу ты, леший! — прошептал кудесник, вздрогнув при появлении пса. — Брысь отсюда! Кто тебя пустил?

Но собака побежала вперёд, тщательно обнюхивая каменные плиты, прикрывавшие спуски в ямы. Миновала одну, вторую. Неожиданно замерла около четвёртой. Фыркнула, поскребла землю лапой, обратила морду к мужчинам и негромко тявкнула.

— Кажется, нашли... — сказал Жеривол. — Ай да пёсик! Если это яма, где сидит Милонег, я тебя кормить буду за своим столом!

Навалились на камень, в несколько приёмов сдвинули его с отверстая. И закашлялись от запаха нечистот. Чародей запалил свечу в фонаре, лёг, наклонился в яму. И увидел сына: тот сидел на корточках у стены, положив голову на согнугые колени.

— Милонежка, милый... — произнёс отец.

Савва поднял голову:

— Тятя, тятенька... Господи, свершилось!..

Вытащить его на поверхность было уже нетрудно. Он упал в объятия Жеривола, целовал его и плакал. Стиснул руку монаху:

— Брат, благодарю!

Обратил внимание на собаку:

— И Полканчик с вами?

— Если бы не он, мы б не знали, как тебя найти.

Милонег погладил шавку, та его лизнула. Вдруг раздался крик:

— Караул! Измена!

Замелькали огни, и в ворота острога начали наваливаться дружинники. Что ж, пришлось не милосердничать и сражаться по-настоящему, не на жизнь, а на смерть. Впереди крушил мечом неприятеля брат Паисий. Вслед за ним наступали отец и сын, вместо кистеней зажав в кулаках небольшие камни. Лепту свою вносил и Полкан: он бросался на нападавших, в клочья драл порты и кафтаны. А когда Милонег вооружился кем-то оброненной секирой, перевес на их стороне оказался полный. На земле остались лежать семь трупов. Два охранника убежали. Два стонали, не в силах пошевелиться.

— Быстро! Вниз! — крикнул Жеривол. — Эти позовут подмогу. Надо проскочить!..

И они устремились назад к подземному ходу...

* * *

...Утром Суламифь вышла из детинца и направилась к Подольским воротам, чтобы, по велению Настеньки, обратить в деньги драгоценности и купить на них лошадь и возок. Доски мостовой были мокрыми от растаявшего снега. Город просыпался: потащились подводы, разложили товары на лавках купцы, со своим инструментом шли по улице плотники... Вдруг хазарка услышала за спиной:

— Суламифь, ты ли это?

Обернулась и увидела дочь Вавулы Налимыча.

— Вот удача так удача, — подошла к ней Меньшута вплотную. — Я иду и думаю, как тебя найти, — глядь, а ты сама шествуешь по улице. У меня к тебе дело.

У служанки отлегло от сердца: девушка с Подола вряд ли представляла опасность для их предприятия.

— Не хочу толковать при всех, — сморщилась юница и взяла хазарку под локоток. — Вот сюда свернём... Прочь от посторонних ушей...

Наконец, остановившись у какого-то глухого забора и взглянув по сторонам — нет ли кого поблизости, — девушка сказала:

— Побожись, что не выдашь меня Люту с Ярополком... Э-э, да ты иудейка, всё одно можешь обмануть... Поклянись хотя бы: «Лопни мои глаза, коли я продам!» Говори.

— Лопни мои глаза... — неуверенно повторила та. — Коли... продавать...

— Верю, верю. В общем, слушай. Этой ночью Милонег сбежал из узилища...

Суламифь вскрикнула от радости, но Меньшута цыкнула сердито:

— Тихо! Что орёшь? Разговор секретный... Значит, он укрыт сейчас в потаённом месте. Будет там до вечера. А как солнце сядет, станет ждать княгиню за городом, возле княжьей купальни на Днепре. Сможет — пусть приходит. Коли нет — Милонег уедет один. Поняла? Передашь Анастасии?

— Да, да, поняла, передашь, конечно...

— Ну ступай тогда. И учти: Милонега охраняют друзья. Коли вместо княгини явится к купальне Блуд или Лют с дружиной — им несдобровать.

— Нет, нет, передашь только госпоже... — И хазарка, по-утиному переваливаясь в тулупе, заспешила обратно в сторону детинца.

А Меньшута прикусила губу и подумала, чуть не плача: «Дура я набитая, бестолочь окаянная, голова садовая... На моём месте другая извела бы соперницу, разлучила их, каверзы настроила... Ну а я... своими руками... отдаю любимого... Матерь Берегиня, что за участь моя такая?! — Глубоко втянув воздух и прикрыв глаза, как бы вдавливая накатившие слёзы в себя обратно, девушка закончила мысленную тираду: — Ничего, может, обойдётся. Говорили, что княгиня болеет. Во дворце охрана... Вероятно, сил у неё не хватит... Или стража её не пустит... князь прищучит... Мало ли что бывает на свете!.. Лишь бы не пришла! Это будет счастье!..»

...А Свенельд и Лют, обнаружив пропажу узника, поставили на ноги всю дружину. Обыскали дом Жеривола и дом Григория, рыскали по дворам и улицам, прочесали постройки вдоль ручьёв Юрковица и Клов. Но безрезультатно! Мстиша усилил караулы на всех городских воротах, а из конников сформировал патрульные группы — по двое, по трое — объезжать городские концы. На дорогах в сторону Овруча, Пинска, Переяславля, Чернигова боевые отряды расположил. Зло заметил отцу: «Мышка в мышеловке. Буду я не я, коли не сверну ему шею». А Свенельд посмотрел на него задумчиво: «Это проба сил... Схватишь Милонега — значит, Киев наш... — А потом добавил: — Не забудь приглядывать за княгиней. Жериволов сын сделает попытку с ней снестись — помяни моё слово. И тем самым себя раскроет...» — «Верно! — восхитился Мстислав. — Про неё-то я сразу и не подумал. Ну конечно, Анастасия! Станет той приманкой, на которую клюнет рыбка!..»

...Потаённым же местом, где скрывался молодой человек, была купальня. Вытащив Савву из узилища, ещё затемно посадили беглеца в бочку из-под вина и с восходом солнца провезли через боковые Кузнецкие ворота, где стояла менее суровая охрана. Правил лошадью брат Паисий, сзади на телеге, возле бочек, находились два причты, подручных волхва, — Ёрш и Немчин. Спрятав Милонега и болгарского инока за дверями купальни, оба начинающих чародея продали бочки на