Это была пытка. Обычная пытка.

— И… — Она тяжело вздохнула. — Если тебе понадобятся деньги… ну, у меня еще есть кое-какие сбережения.

Я уставился на нее, пораженный.

— А?

— Да. — Она сжала пальцы в крендель, смущаясь своего предложения. — Я имею в виду, это не так много, но все, что у меня есть, — твое. Я знаю, что медицинские счета могут накапливаться.

— А как ты сможешь платить за квартиру? — спросил я, очарованный. Женщина, помешанная на деньгах, только что предложила отдать мне все, что осталось от ее мизерного состояния.

— Я не буду. — Она закусила губу, передвигаясь по маленькой квартире и помогая мне искать мои вещи. — Я буду у Лоры. Не волнуйся, она мне многим обязана.

— Ты ужасная золотоискательница. — Я вздохнул, подумав, что все было бы намного проще, если бы она действительно умела быть бессердечной стервой.

— Я знаю. — Она нежно улыбнулась. — Это смешно. Лучше бы они проводили занятия.

Этот фарс продолжался достаточно долго. Я больше не мог, блядь, так поступать. Я собирался сделать что-то, что принесет мне место в Зале славы тупиц, рекорд Гиннесса и, возможно, шляпу «Я — идиот».

— Вот дерьмо. — Я прижался лбом к прохладной стене и покачал головой, усмехаясь. — Ты действительно собираешься заставить меня сделать это.

— Заставишь что? — Она растерянно моргнула.

Я поднял голову, вырывая слова изо рта, прежде чем успел передумать.

— Я внук Виктора Бейтса. Дед, о котором я тебе рассказывал. Это он. Так называемый американский Армани. Я богат. Смертельно богат. На три миллиарда долларов, если быть точным.

Она уставилась на меня. Воздух замер.

— Ты ведь шутишь, да? — задохнулась она, когда снова обрела голос.

Я раскинул руки в знак «Что я могу сделать?».

— Я богат, а значит, и ты богата. На самом деле, когда все это закончится, — я показал между нами, — ты будешь иметь право на половину того, что принадлежит мне. И я не собираюсь с тобой спорить. Ты будешь рада каждому пенни. Пожалуйста, прими это к сведению, если когда-нибудь надумаешь вернуться к Петуху. Ты заслуживаешь лучшего. Намного, блядь, лучшего. И теперь тебе не нужны его деньги. У тебя есть мои. Просто… — Я втянул воздух. — В следующий раз, когда влюбишься, сделай это с тем, кто тебя заслуживает.

Она смотрела на меня с таким количеством противоречивых эмоций, что я не мог их различить. Шок. Обида. Злость. Сочувствие.

— Но почему…

— Потому что тогда ты была просто женщиной, которая хотела выйти замуж, чтобы пробиться наверх, — объяснил я. — Ты ничего для меня не значила. А теперь ты что-то значишь. — Все. — Что-то гораздо большее, чем цифра на моем банковском счете. Я оставлю тебе номер своего бухгалтера. Он назначит тебе щедрое пособие, чтобы тебе было комфортно, пока ты ждешь визу и находишь работу. Хватит на шикарную квартиру, на шкаф с дизайнерской одеждой и на то, чтобы никогда больше не работать.

Я только что отдал половину своего состояния, и вместо того, чтобы чувствовать себя идиотом, я ощущал лишь тупую злость и чертову боль от того, что бросил эту женщину. Она собиралась высосать из меня все до последнего пенни, и мне некого будет винить, кроме себя.

Хуже всего было то, что я хотел, чтобы у нее все было. Хотел, чтобы у нее были красивые вещи, чтобы она жила роскошной жизнью, о которой всегда мечтала. Я хотел, чтобы она всучила это в лицо своим бывшим одноклассникам.

— Риггс. — Она направилась ко мне, несомненно, желая поблагодарить за то, что я отчеканил ее и скоро стану гордым обладателем грин-карты. У Поппинс были безупречные манеры. Но я не хотел ничего слышать. Я схватил свой рюкзак и фотооборудование.

— Увидимся двадцать второго октября.

— Подожди!

Я прижался губами к ее лбу и поспешил уйти, прежде чем она успела произнести эти слова.

Мне не нужны были ее благодарности.

Мне нужна была она вся, до единого кусочка. Особенно то, что она выставила на продажу, — ее сердце.

34

ДАФФИ

Мой муж был миллиардером.

Риггс Бейтс, в рюкзак которого помещалось все его имущество, который ходил в дырявых носках и избегал платы за проезд в метро, был богат сверх моих самых смелых мечтаний.

Но он скрывал это от меня. Да и кто мог его винить, учитывая то, как я себя вела? Я была так увлечена идеей выйти замуж, что он не хотел, чтобы я… что? Попыталась сделать это реальностью? Обманула его и сбежала с деньгами? И почему он не заставил меня подписать брачный контракт? Не было ничего необычного в том, что я каким-то образом узнаю о его финансовом положении.

Ирония заключалась в том, что мне было плевать на эти чертовы деньги. Меня волновало, что он бросит все и уйдет. Меня волновало, что он здоров, — я чуть не упала на колени и не зарыдала от облегчения, когда он сказал мне об этом.

Вчера вечером я действительно думала, что мы помирились. Когда Чарли не стало, казалось, что вселенная перестраивается вокруг нас, заставляя нас понять, что в жизни важно. Теперь я видела, что для Риггса то, что он завалился ко мне в постель, было всего лишь казусом.

После того как Риггс ушел, я позвонила Лауре, чтобы срочно провести конференцию Лучших подруг. Вернее, бывшей лучшей подруги, которая превратилась в бывшую лучшую подругу, которая превратилась снова в лучшую подругу. Она приехала с огромной бадьей Häagen-Dazs (бурбон-пралине-пекан) и вином. Не успела она войти в мою дверь, как я набросилась на нее, истерично рыдая. Моя реакция застала меня врасплох, потому что я была гораздо более сдержанной и отстраненной, когда Би Джей объявил, что уезжает на полгода.

— Боже мой, Даффи, ты проявляешь настоящие человеческие эмоции. — Лаура насмешливо проверила мою температуру и усадила меня на диванчик. — У тебя жар? Может, отвезти тебя в больницу?

Это, конечно, только заставило меня плакать еще сильнее. Я проплакала два часа подряд, прежде чем смогла найти слова для своих чувств.

— Что, если я не смогу жить без него? — Я высморкалась в то, что когда-то было салфеткой, я была уверена в этом. — Он думает, что я собираюсь забрать его деньги. Позвоню его бухгалтеру и… не знаю, попрошу пособие или что-то в этом роде. — Я нахмурилась, глядя на свою миску с мороженым. — Честно говоря, я бы даже не возражала, если бы мы жили здесь, в этой дрянной квартире, до самой смерти. Я просто хочу его. Больше ничего. Никакой дизайнерской одежды, модных сумочек