Однако Джаван только изображал усталость, Тавис заметил это, когда они поднимались по винтовой лестнице на предпоследний этаж, где располагались апартаменты мальчиков. Уложив Риса Майкла в постель, Тавис вошел в комнату Джавана и застал его сидящим с единственной свечой у окна.

Джаван не противился, когда Тавис завернул его в меховой плащ, укрывая от холода, сквозившего в оконные щели. Мальчик молча грел замерзшие пальцы над пламенем свечи. Он весь был в своем горе. Тавис накинул плащ и опустился на подушку напротив принца. Он хотел было коснуться лба мальчика, чтобы снять исходившее от него напряжение, но Джаван не позволил, покачав головой, и еще больше замкнулся в себе.

– Пожалуйста, не надо, – пробормотал он, плотнее заворачиваясь в плащ. – Больно – я хочу, чтобы так было. Мне не избежать того, что я должен тебе рассказать.

– О чем ты говоришь?

Мальчик вздохнул.

– Тавис, я не хочу, чтобы епископа Хуберта избрали архиепископом.

– Я безоговорочно с тобой согласен, – сказал Тавис. – Но почему ты не хочешь его избрания?

– Потому что он.., лжет, – прошептал Джаван, полуоборачиваясь к окну, отражавшему пламя свечи. – Лгать некрасиво. Ты слышал обсуждение кандидатов в архиепископы. Я даже не знаю большинства из них, но я знаю, что Хуберт лгал, чтобы продвинуть самого себя. Служитель Бога никогда не должен делать такого, Тавис.

Долгую минуту Тавис смотрел на профиль принца, потом опустил глаза, почти боясь высказать вслух свое подозрение.

– Джаван, мне показалось, что ты не столько обеспокоен ложью Хуберта, сколько тем, что ты узнал об этом. – Джаван кивнул. – Ты ищешь способ сказать, что ты.., не понимаешь, как ты узнал.

Джаван беспомощно кивнул.

– Я замечаю это за собой уже несколько недель. Как будто я слышу его настоящий голос, но он противоречит тому, что Хуберт говорит вслух; С другими происходит так же.

– Считывание мыслей, – выговорил Тавис еле слышно.

– Что?

Тавис вздохнул и положил руку на плечо мальчика.

– Это похоже на считывание мыслей, мой принц. Это.., еще одна способность дерини.

– О, Боже! – Джаван закрыл лицо руками, но потом снова поднял голову. – Это как защиты?

– Отчасти. Но эффект обратный. И более выгодно. Значительно более выгодно.

– Но это работает не всегда! – слабо возразил Джаван.

– Зато, готов поспорить, на это стоит положиться. Джаван неохотно кивнул, а Тавис вздохнул и с раздражением хлопнул себя ладонью по бедру.

– О, Боже, я бы все отдал за то, чтобы узнать, что случилось с тобой в ночь смерти твоего отца, – прошептал он. – Здесь должна быть связь! – Он снова вздохнул и положил руку на руку Джавана.

– Они с тобой что-то сделали, Джаван. Я все больше и больше убеждаюсь в этом, хотя нам не удалось узнать ничего. Это было нечто странное, секретное, мистическое и… – Он сжал руку мальчика и отпустил ее. – И у меня нет ни малейшего представления, что это было. Ты развиваешь некие умственные способности, но не должен. Это почти так, как если бы ты был дерини.

Джаван вздрогнул, стиснул руку, уперев большие пальцы друг в друга, и внимательно изучал их, прежде чем снова взглянуть на Тависа.

– Ты помнишь, после смерти Дэвина мы разговаривали о Рисе, и ты сказал, что вы с ним оба Целители и что, возможно, удастся заставить его говорить его же собственными методами?

– Я помню.

– Я просто Подумал, а почему бы ему не наведаться в Валорет, раз епископ Алистер будет заседать в синоде. Ты знаешь, они с леди Эвайн живут в Шииле. Это недалеко. Епископу Алистеру может понадобиться Целитель, ведь он становится старым. И если Рис приедет, в Валорет, может быть, мы пригласим его навестить нас? Тавис поднял бровь.

– Просто навестить нас, мой принц?

– Не совсем, – Джаван посмотрел на пламя свечи. – Это ведь обычная вежливость – предложить человеку чего-нибудь освежающего, когда он заехал в гости, особенно когда на улице холодно и он долгое время провел в седле. А если в напиток подсыпать какой-нибудь порошок…

– То он сразу определит это, – ответил Тавис. – Последнее время мы относились к нему враждебно, и он сразу заподозрит неладное, когда его пригласят сюда.

– Это если нам не нужен Целитель, – возразил Джаван. – Предположим, что ты послал известие о моей болезни и о том, что тебе нужна его помощь. Думаешь, тогда он тоже не приедет?

– Может быть, и приедет.

– А что если ты дашь мне вина, а потом предложишь и ему, как бы невзначай?

– То же самое питье, что и тебе? Джаван кивнул.

– Оно подействует и на тебя, ты же знаешь, – осторожно предупредил Тавис.

– Но ты сможешь прочесть его память, – прошептал Джаван. – Стоит и потерпеть, чтобы ты выяснил, что он со мной сделал в ту ночь. Я не могу так больше жить. Иметь защиты, знать, что люди лгут, и не знать, откуда это взялось и почему!

Тавис на мгновение закрыл глаза, задумался, затем снова посмотрел на Джавана.

– Самым трудным будет заставить его принять нужную дозу, достаточную, чтобы сломить сопротивление, но недостаточную, чтобы он перестал быть Целителем. Он этого не заслуживает. Когда он тоже выпьет наркотики, я сниму их действие с тебя, но потом, возможно, будет страшная головная боль.

– Мне совершенно все равно, если удастся раздобыть ответы. Ты правда можешь сделать так, что он ничего не поймет?

Тавис кивнул.

– Думаю, да. То, что я придумал, не имеет ни запаха, ни вкуса. Смесь не бесцветна, но в темном вине ее нельзя будет заметить. – Он взглянул на Джавана. – Придется подумать, как вызвать в тебе симптомы болезни, чтобы он не распознал мнимый их характер, и в то же время не слишком серьезные, чтобы реально угрожать тебе. В любом случае это будет довольно неприятно. Какое-то время ты действительно будешь болен.

– Я же говорил, мне все равно, лишь бы узнать правду. Итак, мы попробуем? – Джаван схватил здоровую руку Тависа и заглянул в глаза.

– Да, мой принц. Мы попробуем.

* * *

После смерти Джеффрэя минуло несколько недель, и все епископы Гвинедда были приглашены собраться в Валорете для выборов его преемника. В День всех святых Джеффрэя похоронили рядом с его другом и предшественником Энскомом под собором, где покойный имел кафедру последние двенадцать лет. На похоронах присутствовали Камбер, Джебедия и Рис, последние двое уехали сразу после погребения. Беременность Эвайн задержала ее в Шииле с детьми. Там был и Кверон, приехавший поработать с Рисом, а Грегори вывозил семью в Коннаит.

Двор Элроя, как и предполагалось, вернулся в Валорет, однако, к огорчению Джавана, только на следующий день после похорон Джеффрэя. Разумеется, регенты выразили подобающие соболезнования. И Хуберт немедленно отправился приветствовать уже прибывших епископов.