– Я вернусь, – усмехнулся он. Поднялся и началшарить в спортивной сумке, что лежала на полу возле его ног. – Придетсяпозаботиться о том, чтобы меня не ждал здесь неприятный сюрприз, когда явернусь. – Он достал из сумки шприц и ампулу, набрал в шприц лекарства,отшвырнул ампулу в сторону и шагнул ко мне. – Я не хотел, чтобы тыиспытывала дискомфорт, пока гостишь у меня, но если ты против… – Он ударилменя кулаком в живот и, пока я ловила ртом воздух, придавив локтем мою руку,быстро сделал укол в вену. – Вот так. Теперь ты успокоишься, радостьмоя. – Он похлопал меня ладонью по лицу и засмеялся. – Отдыхай.

Он направился к двери, подхватив сумку и фонарь, а явздохнула с облегчением, но ненадолго. На мгновение я увидела силуэты деревьев,когда он открыл дверь, а потом комната погрузилась в темноту. Я слышала, какповернулся ключ в замке, и это были последние отчетливые воспоминания. Головуточно сдавило железным обручем, я попыталась приподняться, но тело не слушалось,оно стало безвольным, как будто больше не принадлежало мне.

«Что это?» – подумала я, чувствуя, как путаются мысли. Потомиз боковой стены появилась рука, приблизилась к моему горлу, стиснула его, и яначала задыхаться. Что-то навалилось сверху, я видела совсем близко огромнуютень, а вдали мерцали огни. «Поезд, – вдруг решила я. – Это поезд. Ялежу на рельсах, мне надо отползти в сторону, в сторону…» Я сдвинулась с места,радуясь, что смогла это сделать, попробовала встать, сначала на четвереньки, апотом и в полный рост. Поезд приближался, но теперь у меня была надежда, и ябросилась вниз с откоса, упала, поднялась и вновь побежала, а свихнувшийсяпоезд вдруг рванул следом, я чувствовала его за своей спиной, лязг железа и жарпаровозной топки. Он рядом, совсем рядом, а впереди болото, и женщина в белойрубашке, которая едва прикрывает ей колени, с улыбкой машет мне рукой,приглашая приблизиться, но я знаю, еще шаг, и я окажусь в трясине.

Паровоз вдруг исчез, но я все равно не смогла повернутьназад, а впереди была эта женщина, внушающая мне безотчетный ужас.

– Все хорошо, – сказала она голосом Лукьянова, апотом я увидела, как меняется ее лицо, и теперь передо мной стоял Саша,протягивал руку и говорил: – Иди ко мне.

– Это ты? – спросила я.

– Конечно.

– Ты жив?

– Разумеется. Ты ведь знала, что я приду. Вот я здесь.Держись за меня крепче.

Он шагнул навстречу, подхватил меня на руки, и я вцепилась внего, обняв за шею, а он поцеловал меня.

– Я же говорил, все будет хорошо.

– Где поезд?

– Понятия не имею. Дождемся другого. На свете полнопоездов. И самолетов. Мы улетим далеко-далеко.

– Я не смогу, – ответила я в большой печали.

– Почему это? – удивился он.

– Я не помню. Но точно знаю, мне нельзя с тобой. Естьеще кто-то, мне надо к нему. Очень. Если я не успею вовремя, он… он…

– Ничего с ним не сделается, уж можешь мне поверить. Ялюблю тебя, а ты любишь меня.

– Нет, нет. На самом деле все не так. Я не помню, какна самом деле, но все не так…

Я открыла глаза и в первый момент решила, что этопродолжение бредового сна. Прямо перед собой я видела открытую дверь, в нееробко заглядывало солнце. Голова была тяжелая, мысли в ней неповоротливые, но яуже поняла: это вовсе не сон. И вспомнила, где я. Вспомнила и удивилась. Я лежуна топчане, прикрытая курткой, наручники висят на трубе, а дверь в самом делеоткрыта. Я вскочила, меня здорово мотнуло, пришлось снова лечь, но, выждав паруминут, я повторила попытку, на этот раз приподнимаясь осторожно, не торопясь. Иуслышала шаги. Кто-то шел по снегу. А еще через мгновение в проеме дверипоявился человек. Я зажмурилась и вновь открыла глаза, чтобы убедиться, все таки есть: это Саша.

– Привет, – сказал он, приближаясь. Я едваудержалась на ногах. Подскочив ко мне, он подхватил меня под руки, устроил натопчане и сел рядом. – Я нашел ампулу, – сказал он, целуя моиволосы. – Доза лошадиная, удивительно, что ты так быстро пришла в себя. Недергайся, тебе лучше немного полежать.

– Где Албанец? – спросила я.

– Тут, неподалеку. Полежит до первых грибников.

– Как ты меня нашел?

– Он же и привез. Парень – жуткий выпендрежник сосредними способностями. Я бы на его месте радовался, что ему один раз крупноповезло, а он решил: это его заслуга.

– Ты звонил мне?

– Послал эсэмэс, когда понял, что в рядах наметилась паника.Парни твоего Тимура нервничали и бестолково сновали вокруг твоей конторы,людишки Грузнева тоже. Стало ясно: Албанец не удержался и сделал первый шаг.Точнее, второй. Я послал сообщение, он явился. Лучше не бывает.

– Мне надо позвонить Тимуру, – сказала я.

– Боишься, он решит, что ты сбежала со мной? –усмехнулся Саша.

– Мне надо позвонить, – повторила я.

– Надо так надо. Здесь связь ни к черту, придетсядвигать на опушку.

Саша поднялся, принес мне сапоги, они валялись в углу. Ясунула в них ноги, он застегнул «молнию», устроившись передо мной на корточках.

– Корзухин сказал… – начал он, а я хмуропереспросила:

– Корзухин? – Теперь он казался мне существом издругого мира.

– Ну, да. Тот тип, которому ты въехала по физиономии.Чем он тебя допек?

– Редкая мразь, которой место в тюрьме. Постараюсь,чтобы он там оказался.

– Рад, что на ближайшее время у тебя найдетсязанятие, – засмеялся Саша. – Мужик на тебя здорово осерчал. Албанецобратил внимание на вашу нелюбовь и вышел на него. Без его помощи мой бывшийдружок не смог бы попасть в контору. Взамен он пообещал, что ты скончаешься врасцвете лет. Слушай, Корзухин в кафешке заявил, что ты мне ноги лизала, –засмеялся Саша. – Было такое? Что-то я не припомню.

– Ты слышал наш разговор? – удивилась я.

– Слышал, слышал. Ты не обращала на меня внимания, а яс тебя глаз не спускал. Ну что, можем ехать.

Он не спешил подниматься, смотрел на меня снизу вверх, а ясмотрела на него.

– Ты давно здесь? – спросила я, только чтобы несидеть в молчании.