Дослушивать, что теперь, я не стала, пошла по проходу,досадуя, что так легко позволила вывести себя из терпения. На душе былопакостно, я зашла в туалет и долго мыла руки, а потом разревелась. Наверное,все-таки от бессилия, а еще… еще оттого, что в словах Корзухина была правда,которая мне, по понятной причине, не нравилась. Грехов на мне, как блох насобаке, а туда же… Грехи грехам рознь…. Это я себя утешаю, что ли? Мол, моигрехи так себе, а за его в тюрьму надо? За его грехи Корзухина следовало бы вдерьме утопить, а не в тюрьму сажать. Но коли утопить нет возможности, значит,он сядет. Я вытерла лицо, посмотрела на себя в зеркало и подмигнула.

Я поехала на работу, хотя могла бы туда не возвращаться.Теплилась надежда, что смогу поговорить с Дедом. Оказалось, он уже ушел. Ябестолково металась по своему кабинету, то садилась за стол, то вскакивала.Вряд ли я способна повлиять на решение Деда. Как ни скверно сознавать, посадитьКорзухина в тюрьму весьма проблематично. У меня на него ничего нет. Пока нет. Аесли Дед решит, что копаться далее в этом деле не стоит, то выполнить своенамерение мне будет вдвойне тяжело. К расследованию ни меня, ни дорогого другаВешнякова близко не подпустят. Однако, несмотря на это, я была полна решимостиобещанное Корзухину выполнить. Правда, пока с трудом представляла как. Оттого излилась.

В самый разгар моих мытарств пришло сообщение. Я егопрочитала и поначалу ничего не поняла. «Жду внизу, возле архива». Номер скрыт.Я вновь прочитала сообщение, потом присвистнула. Он что, спятил? Как он вошелсюда, а главное, зачем? Зачем, более-менее понятно. Лукьянов утверждал, что егоочень волнует моя безопасность, Грузнев мертв, и он, как видно, решил, что необходимокое-что обсудить. И не нашел места лучше нашей конторы.

Я покачала головой. Все-таки он умеет удивить. В этом зданииЛукьянов бывал не раз и хорошо осведомлен о том, как сюда войти, а так же выйтиотсюда. Надеюсь, он знает, что делает. Пожалуй, не такая дурацкая идея, каккажется. Более безопасного места для встречи не придумаешь. «Хорошо, что вкабинет не явился», – с усмешкой подумала я. А что, и это бы меня неудивило, учитывая его способности, а главное, нахальство. Что ж, послушаем, чтоон скажет.

Я шла пустынным коридором, возле лифта еще теплилась жизнь,последние задержавшиеся торопились покинуть здание. Вместе с ними я спустиласьвниз, охранник возле входной двери позевывал, глядя по сторонам. Здесь еще былодовольно многолюдно, из-за дверей кабинетов слышались голоса, я свернула вбоковой коридор и почти сразу погрузилась в тишину. Еще один поворот, и яоказалась в другом крыле здания. В хитросплетении здешних коридоров немудренозаблудиться.

Через пять минут я очутилась возле двери архива, коридор былпуст. На всякий случай я толкнула дверь – заперто. Огляделась, прикидывая, гдездесь можно укрыться, дошла до конца коридора. Туалет. Ну, конечно. Распахнуладверь, огляделась, прошла к первой кабинке, открыла дверь пинком, никого.Повернулась и вздрогнула от неожиданности. За моей спиной стоял Албанец.

– Господи, как все просто, – усмехнулся он. –А я-то думал, придется попотеть.

Он отступил на шаг. Достал нож из кармана, лезвиевыдвинулось с легким щелчком, блеснув в свете лампы над головой. Я сочла моментподходящим: ударить его коленом в пах и бежать, крики мои вряд ли услышат, ноесли повезет, я успею набрать номер Тимура. Стрелять этот тип не рискнет. Отудара он ловко увернулся, а я схлопотала по шее. Не очень больно, нодрагоценные минуты были потеряны. Он схватил меня за шиворот и ударил лицом встену. Все поплыло перед глазами. Албанец быстро обыскал меня, забрал телефон,сунул его в карман. Потом развернул меня к себе, в правой его руке сверкал нож.

– Дернись еще раз, и я тебе рожу на кускирасполосую, – предупредил он беззлобно.

– Ладно, не психуй. Хочешь поговорить,поговорим, – миролюбиво предложила я.

– Поговорим. Только не здесь.

– В здании полно охраны, – напомнила я.

– Ты же знаешь, как отсюда выбраться, так ведь? –Он улыбнулся, нож в его руке наводил на неприятные мысли.

– Через окно в женском туалете, – пожала яплечами.

– Все гениальное просто, – хмыкнул он. –Идем.

– Зря ты все это затеял, – сказала я, когда мы шликоридором к туалету. – Я не знаю, где Лукьянов.

– Не беда.

«Нож не пистолет, – мысленно успокаивала я себя. –Посмотрим, что будет дальше».

Женский туалет был пуст. Признаться, я вздохнула соблегчением – неизвестно, как повел бы себя этот тип, окажись здесь кто-нибудьиз сотрудников.

– Открывай окно, – скомандовал он.

Я открыла створку и вопросительно посмотрела на Албанца.Если я выберусь первой, то сбегу. Если первым полезет он, я все равно сбегу. Авдвоем пролезть в окно затруднительно. Он принял соломоново решение.

– Давай первой, – сказал он весело, а я потянуласьк раме, чтобы взобраться на подоконник. Встала на него одним коленом, Албанецсхватил меня за шею, миг, и я лишились сознания, так и не успев по-настоящемуиспугаться.

Сколько времени прошло с того момента, оставалось лишьгадать. Я пришла в себя и поначалу решила, что видела сон. Но как толькооткрыла глаза, стало ясно: действительность отвратительнее предполагаемогокошмара. Я лежу на каком-то топчане, надо мной бетонный потолок, рядом фонарьосвещает помещение. Я попыталась приподняться и невольно застонала. Руки,скованные за спиной, успели затечь, и движение причиняло боль.

– Очнулась? – услышала я голос. – Раздалисьшаркающие шаги, и в поле моего зрения появился Албанец. – Извини, но тысама напросилась, – сказал он.

Он сел рядом, в свете фонаря я видела его лицо, насмешливоеи отнюдь не злодейское. Казалось, происходящее его забавляет. Он поднял с полакружку, помог мне приподняться и поднес ее к моим губам. Я жадно выпила теплуюводу.

– И что теперь? – спросила хмуро.

Он усмехнулся:

– Придется тебе немного побыть у меня в гостях. Еслиобещаешь вести себя прилично, сниму наручники.

Обещать я ничего не стала, но наручники он все-таки снял.

– Вопрос задать можно? – подала я голос.

– Валяй, – кивнул он.

– Где мы? – Помещение походило на подвал. Окнаотсутствуют, прямо напротив железная дверь, цементные блоки, лампочка свисает спотолка на длинном шнурке, возле двери выключатель, но вряд ли электричествоздесь есть, или Албанец просто не хочет им воспользоваться.