– Здравия желаю, господин генерал! – радостно закричал Крячко.

– Не ори, Станислав, слышу тебя хорошо.

– Как погода в Москве? – Крячко сбавил тон, махнул рукой Гурову. – У нас полный порядок, гроза прошла стороной, тишь, гладь, божья благодать.

– У тебя всегда благодать. – Орлов пытался говорить строго, но было слышно, как генерал облегченно вздохнул.

Обмотав бедра полотенцем, Гуров вышел из душа, взял телефонную трубку:

– Здравствуй, Петр. Сейчас тот редкий случай, когда Станислав говорит правду.

– Здравствуй, Лев Иванович, – неизвестно почему Орлов назвал друга по имени-отчеству. – Всякое в жизни случается, порой и Станислав говорит правду, видимо, ничего другого сочинить не успел.

Гуров держал трубку так, чтобы склонившийся над столом Крячко мог слышать голос генерала.

– Обидеть подчиненного просто! – крикнул Станислав и с обиженным видом отошел от стола.

– У нас небольшое происшествие, – сказал Гуров. – Произошла утечка газа, наш общий знакомый закурил…

– Неужто погиб? Да, неприятно. – Стараясь сдержать облегченный смешок, Орлов неопределенно хмыкнул. – Ты, надеюсь, понимаешь, что труп опознать нельзя?

– Надейся, Петр. Мы твои ученики, не из Тунгуски приехали. Постараемся сегодня вылететь, подробности при встрече.

– Жду, тут Верочка суетится, кланяться велит.

– Поцелуй ее за меня. До свидания!

– Пока, сыщик!

Гуров положил трубку. Коротко постучав, в номер вошли Григорий Котов и Валентин Нестеренко.

– Лев Иванович, парень спит, с ним медсестра. Мы вызвали частного врача, пришлось заплатить долларами.

– Старая власть вернется, будешь платить рублями, – сказал Крячко, – только никто к тебе мгновенно не прилетит.

Котов смотрел на спину и шею Гурова оторопело, тронул кончиками пальцев сине-желтые подтеки.

– Лев Иванович, вас крепко задело.

Гуров спохватился, что стоит посреди номера голым, затянул плотнее полотенце, ушел в ванную комнату.

– Гриша, ты вроде умный, а свежий синяк от давнишнего не отличаешь, – ехидно заметил Станислав, снял трубку и снова начал крутить диск. – Не знаю, кто как, а я лично жрать хочу.

– А я обет нарушу, приму стакан, – сказал Нестеренко.

– Господин полковник, мы пойдем в ресторацию, столик закажем. – Котов дернул напарника за рукав, кивнул на дверь.

– Валяйте, – согласился Станислав, заговорил в трубку: – Добрый день, Мария, некто Крячко беспокоит.

– Здравствуйте. – Женщина сделала короткую паузу, спросила тихо: – Он жив?

Станислав переложил трубку в левую руку, широко перекрестился.

– Бог с вами, Маша! Они живы, здоровы, просили соединить, я выполняю.

– Он не может сам набрать номер?

– Они все могут, Маша! – весело закричал Станислав. – Однако начальники, и положение обязывает.

Гуров выскочил из ванной, отнял у друга трубку:

– Здравствуй, Маша! Прости моего друга, он ошибся в выборе профессии. Ему следовало клоуном…

– Не оправдывайся, сыщик, – перебила Мария. – Просто Станислав понимает, что надо позвонить, а ты – нет!

– Извини. – Гуров подыскивал нужные слова, и возникла пауза.

– Я все про тебя знаю. – Мария вздохнула. – Ты думаешь только о себе.

– Грешен. Прошу, переезжай ко мне, квартира освободилась.

– И меня не убьют, не похитят? – Мария выругалась по-мужски грубо, бессмысленно. – О такой жизни я мечтала всю жизнь.

– Маша, прошу. – Гуров оглянулся, но Станислава в номере не было. – Я прилечу сегодня и сразу приеду домой.

– Хорошо. Жду. Целую. – Мария положила трубку.

* * *

Розыскники сидели в ресторане гостиницы, видно, подполковник Попов переговорил с мэтром, обслуживали их безукоризненно. Кроме Станислава, никто не видел, как Гуров зашвырнул через забор взрывчатку, снятую с Игоря Смирнова. Всем было интересно знать, что же конкретно произошло, но Котов и Нестеренко помалкивали, следуя принципу – старшим вопросов не задают. Попов стеснялся, полагая, что полковник-важняк главка скажет только то, что считает нужным.

Гуров расклад отлично понимал, знал, молчать неэтично, все розыскники вместе пахали, сейчас не имеет значения, кто сделал больше. Понимать-то сыщик понимал, но говорить отчаянно не хотелось. Он тянул время, подливая в рюмки коллег, сам практически не пил.

– Я должен был догадаться раньше, – произнес Крячко.

– Конечно, – обрадовался Гуров.

– Лев Иванович, это я не о себе. – Станислав прижал ладони к груди. – Вижу, вы мучаетесь, не знаете, как начать, и я сконструировал для вас первую фразу.

– Ты знаешь… – Гуров проглотил матерные слова.

– Знаю, Лев Иванович, знаю, вы продолжайте. Значит, вы должны были догадаться раньше…

– Должен был, – обреченно произнес Гуров. – Задумано не больно хитро. Контуженный в Чечне, и мать погибла, и наркотики… Я вспомнил о терактах, когда фанатики взрывали себя вместе с жертвой. Но там религия, вера в загробную жизнь. Я не мог сообразить, что парня можно использовать втемную, превратить в снаряд, средство доставки взрывчатки к месту назначения. Союз солдатских матерей использован с фантазией, покойник был человек способный, даже талантливый. Использовать инвалида бойни в Чечне, отыскать подходящего, соответственно обработать парня – дело архисложное.

Оперативники молчали, старались не смотреть на Гурова и друг на друга, словно в происшедшей трагедии была и их вина. Не сдержался подполковник Попов, спросил:

– Разве убийца и палач может быть человеком талантливым?

– Удивляешь, Юрий Васильевич. – Голос Гурова оживился, сыщик обрадовался, что можно уклониться от конкретного дела. – А ты считаешь, что Октябрьский переворот, все кровавые дела в России, затем и в мире организовали бездари?

– Импотенты и мелкие интриганы составляют большинство в Думе, – вставил Крячко. – Ты не отвлекайся, Лев Иванович.

– Ты не прав, Станислав. – Гуров наконец выпил рюмку. – Импотенты сидят на кухнях, обсуждают и критикуют. Если человек пробрался в Думу, он человек действия, другое дело…

– Извини, командир, – перебил Станислав. – Ты не догадывался, однако в решающий момент замысел разгадал.

Гуров взглянул на Григория Котова.

– Случайно. Гриша Котов спорил с Валентином и упомянул о самураях-камикадзе, я увидел Игоря Смирнова, его отрешенность и неожиданно вспомнил слова Гриши. Тут все и сложилось.

Станиславу Крячко не нравилась атмосфера за столом, словно они, розыскники, не вырвали победу, а сидят на поминках.