Но я очень быстро решила не углубляться в анализ.

В газовом камине горел огонь, на елке сверкали фонарики, вокруг царил покой, прекрасный день заканчивался. После душа я позвонила своей разбредшейся семье – брату, Диане и приемным родителям – и пожелала им счастливых праздников.

Вытянув ноги, я смотрела на светлый комочек, мирно свернувшийся на полу рядом с моими ступнями, как вдруг Эйден, пристроившийся рядом, повернулся ко мне и сказал:

– Я еще не вручил тебе подарки.

Я моргнула. Он еще что не сделал?.. Я ничего и не ожидала от него и, почувствовав себя полной идиоткой, воскликнула:

– О… – Потом опять моргнула. – Ты приготовил мне подарки?

Он слегка прищурил глаза, будто подумал обо мне то же самое, что и я секунду назад, и кивнул.

– Ага.

Затем легко, без усилий, которые, казалось бы, требовались человеку такого размера, он кивнул в сторону лестницы.

– Пойдем…

Потом мы вместе поднялись по лестнице, потом пошли по коридору и направились прямо в его кабинет.

Зачем нам его кабинет?

Эйден открыл передо мной дверь и кивком пригласил войти. Я помедлила перед дверью, наблюдая, как он наблюдает за мной. Эйден протянул руку перед моим лицом и включил свет. На большом столе из крепкого дерева стояли два подарка, бережно завернутые в полосатую бумагу мятного цвета. Мне не надо было спрашивать, кто их заворачивал, было видно, что потрудились не чужие, а именно эти большие заботливые руки.

От одного этого в носу защипало.

– Открывай сначала этот, – проинструктировал меня Эйден.

Прежде чем войти в кабинет и взять в руки подарок, я быстро взглянула на Эйдена. Медленно развернув бумагу, я вытащила плоскую коробку. Я поняла, что это такое, в тот же момент, когда взглянула на название компании-производителя. Это был новейший топовый графический планшет. Большинство дизайнеров пускали при виде его слюну, но, как правило, не покупали, потому что в конце концов уговаривали себя приобрести почти такой же хороший за меньшие деньги.

* * *

Прижимая планшет к груди, я с открытым ртом повернулась к Эйдену:

– Я…

Он поднял руку и закатил глаза.

– Будешь благодарить после того, как откроешь следующий.

Почти готовая броситься к нему на шею, я все-таки решила быть хорошей девочкой и сначала открыть вторую коробку, тем более когда тебя так мило просят. Она была больше, чем первая, чем-то похожая на прикольный футляр для шарфов, который я видела в колледже у своей соседки по комнате, она хранила там свои вещички. Медленно, как и предыдущий подарок, я развернула бумагу и вытащила коробку в форме идеального куба.

Открыв крышку, я не смогла удержаться от восклицания, когда увидела внутри целую кучу ночников. Там были два совсем крошечных с присоединенными к ним брелоками, три разных плафона: один в виде Юпитера, другой в виде звезды, а третий представлял из себя простую колонну, похоже, он будет лучшим. Кроме того, там было четыре фонарика различных размеров и цветов: розовый, красный, бирюзовый и черный. Я взяла в руки тот, который был розового цвета.

– Они напомнили мне цвет твоих волос.

Ох, нет…

– Эйден…

– Знаю, что все это не сравнится с твоим подарком, но, думаю, для первого раза справился. Я уже несколько лет не дарил никому подарки.

– Этого вполне достаточно, дурачок, – сказала я, глядя на Эйдена через плечо и держа в руках самый продуманный подарок, который когда-либо получала.

Эйден откашлялся.

– Нет. Недостаточно. Я тебе должен.

Он мне должен?!

– Ты ничего мне не должен. Это… это великолепно. Больше, чем великолепно. Спасибо!

Гребаные ночники. Кто бы подумал?

Большие руки опустились мне на плечи.

– Вэн, я должен тебе. Поверь мне…

Так же быстро, как появились, его руки исчезли с моих плеч, и он добавил:

– Это не подарок. Просто протяни руку.

Я сделала, как он сказал, подняв руку высоко над плечом, недоумевая, что он собирается дать мне. Жевательную резинку?

На ладонь легло что-то маленькое и холодное. Довольно тяжелое.

Когда я опустила руку, вся слюна тут же перекочевала в какие-то другие части тела.

– Это не подарок. Просто ювелир вчера сказал, что оно готово. Я собирался отдать его тебе, но…

Сначала я подумала, что это камень. Большой светло-голубой камень. Должно быть, я была так смущена, что не сразу заметила ободок из белого золота, лежащий на моей ладони. Потом меня как ударило: это же кольцо! Я держала его, а перед глазами проносились годы, когда я была вынуждена делать покупки исключительно в секонд-хендах экономкласса. Мерцающий голубовато-зеленым светом камень – если быть точной, это был аквамарин, камень моего рождения, – покоился на тонкой оправе. С каждой стороны было по три бриллианта. К простому ободку из белого золота изящно прилегал еще один, инкрустированный бриллиантами.

Оно выглядело как одно из тех коктейльных колец, которые носили в пятидесятых… за исключением того, что, как подсказывало мне сердце, оно не было дешевой подделкой из каталога.

– Я подумал, что тебе нужно обручальное кольцо. Не думаю, что ты фанат бриллиантов. Кажется, такой камень тебе больше подходит.

– Замолчи. – Я пожирала взглядом кольцо, стало трудно дышать.

– Нет, – пошел он на попятную, – если тебе не нравится…

– Помолчи, Эйден. Это самое прекрасное кольцо, которое я когда-либо видела.

Поднеся руку к лицу, я в оцепенении потрясла головой и посмотрела вверх, прямо ему в глаза, на кончике языка трепетало мое сердце.

– Это для меня?

– А для кого же еще? Для моей другой жены? – спросил этот зануда.

Он подарил мне кольцо.

И оно было…

Твою мать! Твою, черт побери! Мать! Я не должна любить его. Не должна, особенно потому, что он выбрал для меня самое прекрасное. Что-то абсолютно мое.

Я попыталась как-то сбить накал эмоций.

– Ты мог купить обычное кольцо. Мне плевать, что думают другие, – пролепетала я и надела кольцо на нужный палец.

– Мне тоже, но все равно я купил его для тебя.

– Обожаю его.

Наблюдая за тем, как Лео с очаровательной непосредственностью носится по кухне, я не могла не согласиться с Заком. Мы все были влюблены в этот крохотный меховой комочек, а ведь он прожил у нас всего две недели. Мы с Эйденом успели составить режим для маленького озорника. Я держала Лео при себе и старалась каждые пару часов выводить его на улицу.