– Точно, жарила ее каждые два дня.

– Да, тогда было туго с деньгами.

У них обоих было туго. А теперь…

– Удивительно, как сильно мы изменились, правда?

Райна смотрела в его глубокие серые, наполненные нежностью глаза и тонула в них.

– Нет так и сильно, на самом деле. Знаешь, там, на Магии, я была готова отрезать себе волосы, лишь бы доказать тебе, что я та же самая Рейка.

– Хорошо, что не отрезала.

Он погладил ее длинные локоны, и она смутилась окончательно. Любила его всем сердцем, однако понимала – сегодня есть то, что есть. Завтра вновь может ничего не быть – просто жизнь.

– Знаешь, зачем я вернулся сюда сегодня? – тихий голос. Теперь Райна не смотрела ему в глаза, боялась, что собственный взгляд выдаст больше, чем должен. – Зачем привез тебя сюда?

– Не знаю.

– Чтобы исправить ту ошибку, которую совершил в прошлом.

– Ты не делал ошибок – просто был тем, кто есть.

– И все же… Одну ошибку я совершил точно.

– Какую?

Она боялась этого ответа. Боялась, что услышит совсем не то, что хотела услышать, что ответ будет вовсе не про нее.

– Я тебя отпустил.

И тут же гулко заколотилось сердце, вспыхнули щеки, тут же вхлынули в сердце тщательно запираемые от самой себя чувства.

– Аарон… Не надо. Ведь все равно ничего… не будет.

– Будет.

Он гладил ее глазами, ласкал, обнимал. И почему-то выглядел чуть нервным сам – как будто обеспокоенным, сомневающимся в том, что сможет исправить ошибку, в том, что ему позволят. Рассматривал ее так, будто видел заново.

– Райна Вильяни… Самая богатая женщина Ланвиля, самая завидная, так никому и не покорившаяся дама…

– Зачем ты… вспоминаешь. Ведь теперь это не важно?

– Важно. Потому что я хочу задать тебе вопрос.

«Какой», – грохотало ее сердце? «Какой», – шумела в ушах кровь? Какой, какой, какой?…

И, прежде чем прозвучали слова, в его руках откуда-то возникла обтянутая вельветом коробочка.

Коробочка… с кольцом.

Ей хотелось плакать – затряслись и руки, и подбородок.

– Райна Вильяни, ты станешь моей? Моей женщиной?

Сидя на теплых коленях, она дрожала так сильно, что тряслось кресло. Смотрела на воткнутые в бархат парные кольца с символикой «АК» и не имела сил произнести ни слова. Лишь спустя несколько секунд спросила:

– А как же… то кольцо? У тебя ведь… было.

– Было, – тихонько качнулась мужская голова, – но оно не было парным. Как и та любовь. В этом мире есть только одна пара для меня, и это ты, Райна.

– Рейка…

По ее щекам катились крупные слезы.

– Не Рейка. Райна.

– Я…

– Станешь?

Дом в Девенпорте. Все, как тогда. И совсем не как тогда – о таком продолжении она не решалась думать даже в самых смелых мечтах.

– Я… не совсем такая, какой была тогда…

Вдруг он разочаруется? С тех пор она совершила много ошибок. О которых он, впрочем, знал.

– Та же самая.

– Богатая дурочка…

– Та же самая.

– Я натворила много глупостей…

– Не важно. Ты – та же самая. И я хочу, чтобы ты стала моей, Райна. Хочу этого больше, чем когда-либо чего-либо хотел. Ты веришь мне?

– Я? Я верю…

Конечно, она верит. Потому что она мечтала об этом – мечтала о нем, о том, чтобы когда-нибудь Аарон Канн стал ее мужчиной.

– Райна Канн – звучит? – она вдруг улыбнулась сквозь счастливые слезы. – В те времена, лежа ночью в спальне, я часто называла себя так. Крала твою фамилию и присваивала ее себе.

– Правда?

Она никогда еще не видела в его глазах столько нежности, столько любви.

– Да. Это сочетание звучало для меня, словно музыка.

Кольцо на ее палец Аарон надевал плавно и медленно. Когда закончил, прижался к ее щеке, потерся кончиком носа о ее щеку, погладил по волосам.

– Я люблю тебя, Райна. Очень.

Она ничего не видела и не слышала вокруг – только эти слова, только этот момент. Он и она. Вместе. Один шанс на миллион. Столько пройдено, столько пережито… И вот – самый лучший мужчина в мире – ее. Самый родной и нужный человек – ее.

– И я тебя, Аарон. Сильно-сильно.

Он касался ее с непередаваемой нежностью – таял сам, она чувствовала.

– Спасибо, что позволила мне все исправить, – прошептал тихо. И через паузу усмехнулся и добавил: – Но если когда-нибудь попробуешь сделать меня «пуфом», я настучу тебе по попе.

– Согласна!

Райна рассмеялась и крепко-накрепко прижалась к тому, кого любила.

Прижалась навечно. Навсегда.

Спустя неделю.

Нордейл.

– Я заплачу вам, слышите?

Поразительно, когда-то она знала многих, кто сделал бы что угодно долларов за сто-двести. А в последнее время наталкивалась исключительно на тех, кому на деньги было наплевать. И ведь опять – двадцать пять – презрительный взгляд серо-голубых прищуренных глаз напротив, сарказм в голосе.

– Сколько заплатите – много? Десять тысяч, двадцать?

– Двадцать миллионов.

– Ого! Двадцать миллионов! – этот жесткий человек из Комиссии, кажется, совершенно не впечатлился, лишь играл свою роль. – Так много за того, кого совсем не знаете?

– Мне достаточно того, что я увидела.

– А что вы увидели? Его сердце, его душу? Совершенные в прошлом поступки? Искупленную карму?