— Это застегивается на лодыжке, — объяснила Марион. — Вот прелесть!

— Спайсер, какой великолепный подарок и какое внимание! — восхитилась Анетта. — Как раз то, чего мне хотелось. От браслетов я просто без ума. А цепочке придется подождать до после родов, у меня вон как отекли лодыжки, взгляните. И мне сейчас не надеть ее на ногу, тем более не снять — я не в состоянии наклониться. А браслеты могу примерить, они в самый раз.

— Детские ручонки, — сказал Спайсер. — Как я их люблю. Дай-ка я тебе надену. Не жмет?

— Нет. Плотно, хорошо.

— Теперь вы похожи на настоящую индианку, кроткую и послушную, — высказалась Марион. — А не на современную ученую даму с безумными очами. Эрни, ты купишь мне такие браслеты?

— Нет, не куплю, — ответил Эрни. — Я подарю тебе антиоккультных книг, чтобы ты научилась шевелить мозгами.

— Теперь я, куда ни пойду, буду брякать и звенеть, — сказала Анетта. — И под эти звуки буду думать о тебе, Спайсер. Спасибо, мой милый муж, я очень счастлива.

— Ешь своего омара, — распорядился Спайсер.

— Гильда?

— Привет, Анетта, — отозвалась Гильда. — Я принимаю ванну. Слышишь плеск? У меня теперь в ванной телефон. Стив мне купил, чтобы нам с тобой было удобнее разговаривать. Он о тебе беспокоится. Я теперь могу лежать в теплой воде, это меня так приятно расслабляет, и смотреть, как по животу пробегают волны, а если начнутся схватки, сразу позвонить Стиву. О, о, вот опять! Толкнет, выпятится, и снова гладко. Может, локоть, а может, ножка, некоторые могут определить, но я нет. В клинике говорят, мой малыш родится в срок. Ты опять не была на предродовых занятиях. Мне нравится быть беременной, вот уж не думала! Беспомощность — это такое чувственное удовольствие. А от родов я ничего хорошего не жду, у меня предчувствие, что я умру родами. Как прошел обед по случаю примирения?

— Я сказала Спайсеру, что не хочу омаров, но он все равно их заказал.

— Забыл, должно быть.

— Да, — согласилась Анетта. — Вероятно. А у меня теперь изжога. И мы вовсе не были вдвоем. Присутствовали еще и другие люди.

— У Спайсера общительный характер, — сказала Гильда. — Кто этого не знает.

— Почему Спайсер не пригласил тебя и Стива? Он позвал всех остальных.

— Понятия не имею, — подумав, ответила Гильда. — Думаешь, я его чем-то обидела?

— Сейчас его обидеть ничего не стоит. С ним это часто случается даже без чьего-либо вмешательства. Праздновали мой день рождения, и он подарил мне золотые браслеты.

— О Боже, я забыла про твой день рождения! Прости меня, Анетта.

— Я и сама про него забыла среди всяких забот.

— Какой ужас!

— Но Спайсер вспомнил. Это уже кое-что. Но этим браслетам я не рада.

— Иногда я начинаю сочувствовать Спайсеру, — сказала Гильда. — Не часто, но бывает. Действительно, он никак не может тебе угодить. По-моему, прекрасный подарок.

— Если помнишь, лечение для богини Геры — это обручи и браслеты для рук и ног. Перелистаем еще несколько страниц в книге про теотерапию, и там есть другой абзац, отчеркнутый доктором Реей. В нем говорится, что Гера одарена всеми достоинствами хорошей жены и матери, но в то же время так склонна к ревности, что готова пожертвовать всем, даже собственной жизнью, если понадобится, чтобы отстоять то, что она считает своим. И в результате ее замужняя жизнь отягощена постоянными кризисами.

— И что же? — спросила Гильда.

— А то, Гильда, что, не добившись своего с помощью гороскопов, доктор Рея теперь пустила в ход против меня теотерапию. Этот психологический портрет достаточно близок к истине, чтобы изничтожить меня в глазах Спайсера. Но у меня ведь не беспочвенная ревность, верно?

— Судя по тому, как ведет себя Спайсер, безусловно, нет.

— А она наверняка как-нибудь убедит Спайсера, что да, — сказала Анетта. — Она его настраивает, как радиоприемник. И он слышит только то, что она ему велит услышать. Но зачем ей нужно так расправляться со мной? Он к ней ходить все равно не перестанет, недаром же он сегодня утром специально поехал и накупил мне браслетов и обручей. Этот браслет мне на самом деле жмет, вон уже натер запястье. Клеймо проклятия доктора Реи Маркс. Я теперь буду носить его на теле.

— По-моему, тебе надо пойти и поговорить с ней, Анетта, — сказала Гильда. — Не только ради себя самой, но и ради Сюзан и Джейсона и ради вашей малютки. Ты действительно стала как одержимая.

— Да, я знаю, — согласилась Анетта. — Так я и сделаю. Я вымыла голову и чувствую себя гораздо лучше.

— Разумеется, приезжайте, потолкуем, миссис Хоррокс, — ответила по телефону доктор Рея. — Вы одна, или Спайсер тоже?

— Одна, — сказала Анетта. — Раз вы зовете Спайсера «Спайсер», тогда, может быть, лучше, чтобы вы и меня звали «Анетта»?

— Да нет, миссис Хоррокс. Спайсер — мой пациент, а мы стараемся при лечении поддерживать определенную степень близости. Вы же супруга, и здесь предпочтительна формальность в обращении. Таковы этические нормы. Вы заинтересованная, но третья сторона в наших двусторонних отношениях консультант/пациент.

— Я его жена, — сказала Анетта.

— Мне это отлично известно, миссис Хоррокс, — произнесла доктор Рея. — Пятница, пять часов вас устраивает?

— Я бы хотела, если можно, прийти к вам сегодня, — ответила Анетта.

— Ах ты, Боже мой, даже такая экстренность?

— Просто сегодня мне было бы удобнее, вот и все.

— По случайному совпадению у меня как раз есть сегодня одна отмена, — сообщила доктор Рея. — Значит, сегодня в пять.

— Спасибо.

— Но только не раньше, миссис Хоррокс, — предупредила доктор Рея. — У нас работают ремонтники, а в приемной мужа будет вестись прием, так что места для ожидания нет. Надеюсь, вы понимаете. Прошу меня простить.

— Намек поняла, — сказала Анетта.

— Никакого намека не было, — возразила доктор Рея. — Я просто сообщила вам, что у нас идет ремонт.

— Значит, в пять часов, доктор Маркс, — попрощалась Анетта.

— Да, жду вас, — ответила доктор Маркс.

— Может быть, вы ответите на два-три вопроса, доктор Рея? — спросила Анетта.

— Буду рада, если только смогу ответить, не нарушая конфиденциальности, существующей между Спайсером и мной.

— Но он мой муж, — возразила Анетта.

— Вы постоянно повторяете это. Но супруги не владеют друг другом. Да, он ваш муж. Прекрасно. И мой пациент. Тоже замечательно. Очень жаль, что вы не сочли возможным продолжать лечение у моего мужа. Оно принесло бы вам большое облегчение, и не только вам, но и Спайсеру. Ему в последнее время пришлось преодолевать серьезные трудности.