— Просто в вашем браке с Джамалем было больше расчета, а не чувств, — сомневаюсь, что они вообще были, но не произношу этого вслух. — Я никто, чтобы осуждать тебя, Лейла.

— Между нами ничего нет. Он просто очень добр ко мне, и. — снова начинает оправдываться Лейла, нервно вцепившись в ткань своего платья.

— Лейла, можешь ничего мне не объяснять. Я понимаю и принимаю твое решение.

— В любом случае, я должна уехать. Даже если Джамаль вернется.

— Когда он вернется, Лейла, — настойчиво перебиваю я, вспыхивая от неконтролируемого гнева.

— Да, когда… я не смогу жить с убийцей моего отца и человеком, отправившим в тюрьму моих братьев. На допросе Амин Башар мне подробно рассказал, кем является в этом спектакле отец и какую роль в нем сыграл мой муж. Ты думаешь, он жив, Медина? Три недели… Джамаль нашел бы способ, дал бы нам знать…

— Лейла, — решительным тоном отрезаю я, бросая на нее уничтожающий взгляд, под влиянием которого она тут же прикусывает свой длинный язык. Слышать ничего не хочу о том, что Джамаль «нашел бы способ сказать, что жив». Это сильнее меня, не могу и не хочу воспринимать сомнения от кого-либо, кроме себя.

— Прости. Я не хотела причинить тебе боль, — мы одновременно встаем с лежаков на горячий песок и даже аккуратно обнимаемся, похлопав друг друга по плечам. В этом жесте нет искренней симпатии друг к другу, лишь уважение и сочувствие. Большего и не надо.

— Я надеюсь, у тебя все будет хорошо.

— Взаимно, дорогая Медина. И, кстати, Аида врала, когда говорила те ужасные вещи. порой она признавалась мне, что не чувствует «присутствие» Джамаля в их близости. Так что все, о чем она говорила, можешь смело делить на ноль.

— Уже разделила. Спасибо, Лейла, — девушка расцепляет объятия и, окидывая меня долгим, прощальным взглядом, направляется в сторону дома, быстро ступая по раскаленному песку, удерживая раздувающееся на ветру длинное платье.

В попытке вновь вернуть умиротворенное состояние я перевожу взгляд на Эмили и Резу, но с удивлением отмечаю, что девочка уже бежит ко мне, озаряя все вокруг искренней, полной жизни улыбкой, от которой расцветает все вокруг, увеличивается резкость, контрастность и краски. Она невероятно заряжает меня своей любовью к жизни, отражающейся в зелено-карих глазах, меняющих цвет в зависимости от настроения: иногда они темнеют, приобретая оттенок малахита, или наоборот светлеют, становясь двумя ограненными янтарями. Эми радуется каждой минуте, проведенной в безопасности, рядом с Аделой и Резой, мной… она излучает вибрации благодарности за спасение, хотя благодарить ей нужно не нас, а Джамаля в первую очередь. Как его не любить после этого? Уверена, что он все сделал для того, чтобы спасти Эмили, стоило мне лишь поделиться с ним своей болью и тревогой за нее.

— Медина! — зовет Эми, улыбаясь до глубоких ямочек на щеках. Ей пришлось через многое пройти в плену, но, кажется, в компании матери и лучшего друга она быстро оправилась от психологической травмы, как и сам Реза. Хотя, конечно, мне предстоит с поработать с ними обоими. В будущем я бы очень хотела получить образование квалифицированного детского психолога. Интересно, Джамалю бы понравилась эта идея?

— Смотри, что я нашла, Медди, — заговорщицким тоном шепчет Эмилия, протягивая мне тяжелый пакет, до краев наполненный ракушками и разноцветными камнями, которые девочка нашла на берегу. — Завтра у Резы день рождения, и я подумала. — Эми нервно кусает губы, явно испытывая долю смущения.

— Хочешь сделать ему подарок своими руками? — высыпаю содержимое пакета на лежак, перебирая мягкие овальной формы камушки, почти одинаковые по размеру.

— Да. Ты поможешь мне? Нужно в каждом сделать дырочку и нанизать на прочную нитку. Получатся интересные четки, — высказывает вслух свою идею девочка. Я впервые за долгое время раздвигаю губы в искренней улыбке. История повторяется? Забавное совпадение.

— Я попрошу Али помочь нам, и вечером мы займемся плетением, — обещаю я, имея в виду руководителя стройки, который сейчас по проекту Джамаля воздвигает пристрой на территории виллы, в котором по плану будет небольшой семейный spa-центр с марокканской баней и бассейном. Эмили порывисто обнимает меня, вызывая своим действием в душе целый шквал теплых эмоций, до краев заливающих грудную клетку привязанностью и нежностью. Не думала, что во мне так развит материнский инстинкт. Я настолько прикипела к этим ребятам, что не представляю, как отпущу их, когда придет время. Я бы так хотела, чтобы у нас с Джамалем были дети. Минимум трое. Но мечтать сейчас о маленьких карапузах, ползающих по коридору в нашем огромном доме, слишком больно.

— Пойдешь строить замок с нами? Пошли, Медди, — подначивает Эмили, увлекая за собой в сторону Резы, хватая меня за руку. Судорожно выдыхаю, ощутив знакомую каждой девушке тянущую боль внизу живота, инстинктивно прикладывая ладонь к болезненной зоне.

— Тебе нехорошо, Медина? Позвать маму? — с тревогой спрашивает девочка, ее аккуратные бровки начинают напоминать мне идеальный перевернутый «домик».

— Честно говоря, я неважно себя чувствую, Эмили. Я бы с радостью поиграла с вами, но, наверное, мне лучше поспать. Я позову твою маму. Она побудет здесь с вами. Хотя уверена, что в компании Резы тебе нечего бояться, — шучу я, проводя ладонью по ее шелковистым русым локонам, на которые так часто засматривается Реза.

— Хорошо. Но вечером ты поможешь мне с четками? — уточняет Эмилия, продолжая внимательно разглядывать меня. Невольно чувствую себя пациентом на приеме у доктора.

— Да. Я отдам камушки Али прямо сейчас. Заберешь их у него и принесешь в мою спальню, — обещаю я, Эмили кивает, ещё раз обняв меня, перед тем как вприпрыжку ринуться в сторону Резы, который, кажется, собирается построить не замок, а целый город. Звоню Аделе, и через пять минут женщина уже радостно семенит ко мне. Обменявшись парой дежурных фраз с женщиной, я наконец скрываюсь в прохладном доме. Перед тем, как уйти к себе в спальню, я отправляюсь на кухню и застаю Зару за разбором пакетов из магазина.

— Зара, ты купила то, о чем я тебя просила? — мягко интересуюсь я, стараясь не выдать своего волнения и унять вибрирующую дрожь в голосе. — Да, Медина. Пять штук, — Зара поднимает на меня тяжелый взгляд и протягивает пакет с таинственным содержимым.

— Не говори никому. Ни Аделе, ни папе о том, что я просила тебя купить… я уверена, что это не то, о чем я думаю, но просто на всякий случай. Не хочу, чтобы кто- либо узнал, — и в голове проскальзывает банальная, но искренняя в этот момент мысль «Не хочу, чтобы кто- либо узнал раньше него».

Зара понимающе кивает и, слегка поджимая губы, пытается поддержать в непростой и волнительной ситуации:

— Я навещу тебя вечером. Позови, если что-то понадобится, — любезно предлагает свою помощь Зара, но что-то мне подсказывает, что сегодня вечером, вне зависимости от результатов теста, я никого не захочу видеть. Кроме Эмили. Я обещала помочь ей с браслетом. Через пятнадцать минут я закрываюсь в ванной и окидываю взглядом свой всклоченный вид в зеркале: платье-рубашка настолько промокло от волнения, что прилегает к телу, обрисовывая контуры нижнего белья. По лбу стекают капельки пота, кожа рук усыпана мурашками. Вена на шее пульсирует, демонстрируя степень внутреннего волнения и напряжения. Жуткое зрелище. Нервно провожу рукой по влажным волосам, стараясь пригладить вставшие дыбом от ветра на пляже волоски.