– И все равно то был недостойный поступок по отношению к другому шевалье, а потому, сэр Мишель, прими мои извинения. – Гаспар улыбнулся. – Когда мы найдем ту самую залу, перемирию придет конец и каждый из нас приложит все усилия, чтобы убить другого в бою. Ты знаешь, что так и будет, и я знаю, но зато мы будем сражаться с честью, не обремененные Игрой, слухами или ложью. Как подобает мужчинам, которые знают, кто они есть, и останутся собой до последнего вздоха.

Гаспару ничего не известно. Мишель и прежде считал, что великий герцог должен был бы разгласить его тайну гораздо раньше, еще до своего похода на Халамширал, и все же в глубине души сомневался в этом, ежеминутно ожидая, что Гаспар нанесет удар.

Он вспомнил, как внезапно и гулко застучала кровь в висках, как захлестнула его жаркая волна силы, властно требуя убить Мельсендре, которая угрожала раскрыть его тайну.

Крохотный тугой узелок в основании затылка, бывший там так долго, что Мишель уже и позабыл о его существовании, вдруг ослаб, и безмерное облегчение омыло живительной прохладой его душу. Теперь он свободен. Он может жить – и умереть – как сэр Мишель де Шевин.

– Да, милорд, – только и сказал он вслух и с прежним усердием принялся приводить в порядок свое оружие.

На следующий день, преодолев еще одну проклятую Создателем тропу, они прошли через элувиан и ступили в величественный круглый чертог, намного превосходивший размерами все залы, которые им довелось видеть до сих пор.

Огромные золотые жаровни освещали его, пылая нерукотворным пламенем, сродни тому огню, на котором Бриала минувшим вечером жарила хлеб. Вдоль стен зала по кругу высились громадные опорные колонны, исполненные в виде каменных фигур – эльфов в доспехах либо с посохами. Между этими колоннами располагались десятки элувианов, и в сводах потолка над их заостренными маковками также были высечены гигантские устрашающие фигуры. Мишель распознал среди них демонов и драконов, но были там и существа, которым он не знал названия.

Пол этого чертога представлял собой обширную плоскую чашу. Поверху, на пологих краях этой чаши, были расставлены изящные мраморные скамьи, развернутые к середине зала. Ниже скамей весь пол покрывали руны, соединяясь в узор, который для Мишеля остался непостижим, сплетаясь и перекрывая друг друга прихотливой паучьей вязью. Иные знаки казались упрощенными фигурками живых существ, другие походили на пламя или молнию, но большинство выглядело как бессмысленный геометрический кавардак. В целом они напоминали руны на тропе, только что не пылали ослепляющим светом, и что-то в их облике было иначе, но что именно, Мишель определить не смог.

Посреди зала, в самом центре гигантского круга рунической вязи, высился каменный постамент, совершенно гладкий, если не считать углубления посередине, имевшего точно такую же форму, как рубин, который отдал Селине Имшэль. До этой минуты Мишель в глубине души не мог отделаться от подозрений, что демон попросту отправил их на смерть.

– Впечатляюще, – проговорил Гаспар, и голос его, отразившись от стен, эхом прокатился по всему залу. – Отбить кончики ушей у этих статуй – и такими колоннами не зазорно было бы украсить Вал Руайо.

– Это не погребальная камера, – сказала Бриала, и Мишель со смутным беспокойством отметил, что ее голос не порождает эха. – Фелассан, что здесь было раньше? Зал для похоронных церемоний?

Эльфы добрались сюда намного раньше Мишеля и остальных людей, и сейчас Бриала и Миирис с благоговейным трепетом взирали на захватывающее зрелище. Один только Фелассан остался равнодушен к вычурным архитектурным красотам.

– Отчасти, – ответил он, – но верующие также могли прийти сюда помолиться.

– Кому это? – Ремаш зло ухмыльнулся, отчего шрам на его щеке задергался, как живой. – Вашим языческим божкам?

– Нашим старейшим, которые погрузились в утенеру. – Если Фелассан и был задет репликой Ремаша, то вида не подал. – Молящийся проходил через лабиринт, – продолжал он, указывая на сумбурные сплетения рун, – и песни гласят, что если он показал себя достойным, то той же ночью во сне получал ответ на свои мольбы.

– Лабиринт? – Ремаш недоуменно уставился на руны, окружавшие постамент. – Ты хочешь сказать, что здесь видно, куда идти?

– А тебе не видно? – с улыбкой осведомился Фелассан. – Что ж, наверное, ты недостоин.

Ремаш схватился было за меч, но Гаспар резким жестом принудил его сдержаться.

– Насколько я понимаю, ты видишь путь в этой неразберихе? – обратился великий герцог к Фелассану и, дождавшись утвердительного кивка, повернулся к Селине. – В таком случае, кузина, похоже, что наше перемирие близится к концу.

С этими словами он отступил на шаг и, хоть пока что не обнажил меча, уже принял боевую стойку.

– В нашем распоряжении ключ, который пробудит элувианы. Если я одержу победу, меня проведет к постаменту моя эльфийка. Выиграешь ты – тебе окажет ту же услугу один из твоих эльфов. Осталось выяснить одно: как именно ты предпочла бы разрешить наш спор? Прибегнем ли мы к магии, рискуя во время боя пробудить еще одного проклятого Создателем демона? Или мы с твоим защитником сразимся один на один, как подобает мужчинам?

Мишель встал между Селиной и Гаспаром и, не оглядываясь назад, вопросительно проговорил:

– Ваше величество?

Миирис уже стояла возле Гаспара, с алчным предвкушением уставясь на Мишеля, а Бриала отходила на позицию, где никакие препятствия не помешали бы ей выстрелить в Миирис или Лиенн.

Ремаш поглядывал то на Селину, то на Гаспара и сосредоточенно щурился, о чем-то размышляя. Заметив это, Мишель напомнил себе, что, если дело дойдет до общей схватки, нужно будет как можно скорее прикончить Ремаша. Герцог Лаидс недурно владеет мечом и к тому же не связан кодексом шевалье, так что он, без сомнений, дождется начала боя и только потом, неожиданно для всех, атакует там, где сможет нанести наибольший урон.

Однако прежде, чем Селина успела что-либо ответить, вмешалась Лиенн.

– Нет! – выдохнула она. – Дело еще не кончено, и элувианы еще не в наших руках. Нечто пробуждается… нечто древнее и злобное.

Гаспар с досадой глянул на нее:

– Лиенн, если ты хочешь что-то нам сообщить…

– Я чувствую магию, призванную к служению. Я чую ее всем своим существом, милорд. Это… – Глаза Лиенн широко раскрылись, и девушка испытующе огляделась по сторонам. И нахмурилась. – Оно вокруг нас, повсюду. Или… – Она глянула вверх.

С оглушительным грохотом камнепада на них обрушился потолок.

Едва раскатился грохот, Бриала сорвалась с места и без промедления нырнула под ближайшую мраморную скамью. И услышала, как кричат от боли те, кому недостало проворства вовремя убраться из-под сыплющихся камней.

Бриала поглубже забилась под скамью и напряженно вслушивалась.

Что-то обрушилось рядом с такой силой, что Бриалу подбросило и тяжкий рокот дрожью отозвался внутри.