Эти слова были ожидаемы, Мэри давно готовила себя к тому, что их услышит — но на короткие несколько мгновений силы изменили ей, и она пошатнулась, словно пронзённая копьём.

— Мне жаль, что нам придётся расстаться так, — бесчувственным голосом произнёс мистер Флэнаган, — но, боюсь, иного выхода у меня нет. Мисс Джеймс, официально уведомляю вас, что трудовые отношения между вами и моей семьёй прекратятся, как только мы доберёмся до Нью-Йорка.

Мэри со свистом втянула воздух и попыталась ответить — но голос изменил ей, и она смогла исторгнуть из груди лишь малопонятное хриплое сипение.

— Вам всё ясно, мисс Джеймс? — повторил мистер Флэнаган и побарабанил пальцами по подлокотнику.

Если бы только на одну секунду он отвёл свой прожигающий взгляд, если бы он взглянул в другую сторону или поднялся, Мэри сумела бы собраться с силами. Но, когда он так смотрел на неё и так душил своим иссушающим взглядом, когда его взор так полыхал, ей казалось, что она в аду, и её язык сам прилипал к нёбу. Мэри мелко затрясла головой, как усталая издыхающая лошадь.

— Да, — наконец, выдавила она, — да, мне всё ясно, сэр. Прошу прощения…

Мистер Флэнаган царственно помахал рукой. Он решительно выбрался из кресла и двинулся к своему комоду. Казалось, что для него Мэри перестала существовать.

— Да, да, — бросил он словно бы невзначай, — ваши извинения приняты. Тем не менее, стоимость рубашки моего сына должна быть компенсирована, так как он не станет надевать эту, пусть бы её и выварили в кипятке, после друга вашей сестры. Мисс Джеймс, я ожидаю, что в ближайшее время вы исполните моё требование.

Мэри выпрямилась и по привычке потупилась. Спокойный и величественный холод убил всё в её сердце, что только могло волноваться. Теперь ей уже совсем не было страшно, стыдно или горестно — ей стало настолько безразлично, словно бы она уже лежала в гробу, засыпанная землёй.

— Да, сэр, — деревянным голосом отозвалась Мэри.

— Я не собираюсь резко разрывать наши деловые отношения, — продолжал мистер Флэнаган, не поворачиваясь к ней, — вы только представьте, что подумают люди, в особенности этот негодяй Беркли! Нет, пока «Титаник» не прибудет в Нью-Йорк, вы обязаны находиться при детях и работать с таким же усердием, как и прежде, если вы желаете получить перспективные рекомендации, которые позволили бы вам трудоустроиться в другом месте… при условии, что вы извлечёте урок из своих ошибок.

— Да, сэр, — снова ответила Мэри.

— Можете быть свободны, — и мистер Флэнаган бережно вынул из ящика тяжёлую шкатулку с золотым замочком. — Надеюсь, что мы расстаёмся, верно поняв друг друга и не тая злобы.

— Да, сэр, — безжизненно бросила Мэри, — хорошего вам дня, сэр.

На негнущихся ногах она, прямая и полумёртвая, зашагала прочь. «Титаник» почти не испытывал качки, и тошнило её вовсе не потому, что корабль неожиданно стало трясти. Мир плыл и крутился у Мэри перед глазами, и каждый новый её шаг разрушал этот мир, вырывал всё новые клочки и безжалостно сминал их. Отдалившись от каюты мистера Флэнагана на несколько метров, Мэри прижалась к стене коридора. Казалось, что невидимый яростный зверь вдруг вцепился в неё изнутри, стал рвать сердце клыками и когтями; что этот зверь пожирает её по кусочку, вертится и бесится. Мэри прижала руки ко рту, крупная безумная дрожь сотрясла всё её тело.

«Не сметь рыдать!» — приказала она себе.

Но начало было положено: хватило одного всхлипа, который сам по себе вырвался из горла, чтобы силы совсем оставили её. Мэри безжизненно привалилась к стене и сползла на пол. Обеими руками она закрывала себе рот и кусала ладонь так, что по коже текла кровь.

«Тебе нельзя рыдать! — приказывал обезумевший голос рассудка. — Мэри, тебя увидят! Что о тебе подумают?»

«Какое теперь это может иметь значение? — спросила она голос разума и сложилась пополам, прижимаясь к стене. — Хуже уже не станет!»

Зверь не прекращал буйствовать, он лишь наглел, словно прочувствовав в полной мере свою силу. Хвост, утыканный колючками, хлестал её, когти рвали её на полосы, и ей было бы даже лучше, если бы все эти раны оказались физическими. Позор и стыд огромными валунами падали прямо к ней на голову, но она по-прежнему жила и дышала, и её тело было таким же здоровым, как и вчера.

Мэри сползла на пол. Слёзы потекли сами собой, устремились, точно необузданный поток.

— Что мне делать… — шептала она. — Господи, что мне теперь делать?

Участливое прикосновение руки к плечу было неприятным и резким, как удар кочергой. Мэри вскочила, путаясь в подоле платья, отшатнулась и врезалась в стену. Позади неё стоял стюард с вытянувшимся от удивления пунцовым лицом.

— Всё ли с вами хорошо, леди? — аккуратно поинтересовался стюард. — Быть может, вам нужен врач?

Мэри снова попятилась, снова задела плечом стену и отчаянно замотала головой. Ей не удавалось не только найти подходящих слов, но даже и обуздать свой испуг.

— Нет, — икнула она и резко провела носовым платком по лицу. — Нет… я… со мной всё хорошо… простите за беспокойство… простите… пожалуйста… за беспокойство…

Стюард снова шагнул к ней.

— Мэм, — обеспокоенно произнёс он, — вы неважно выглядите. Вы уверены, что вам не требуется врачебная помощь?

Мэри отступила от него на прежнее расстояние и кивнула — уже твёрже и увереннее.

— Да, — она опять икнула и помотала головой. Дыхание её стало тяжёлым и прерывистым. — Да, я уверена… спасибо за вашу чуткость, но я… я справлюсь сама. Спасибо… я… я ни в чём не нуждаюсь, право слово.

Но стюард оказался крайне добросовестным и сострадательным. Он нагнал Мэри и, остановившись напротив, тихо, но весьма убедительно поинтересовался:

— Вы нуждаетесь в сопровождении, мэм? Я мог бы доставить вас к дверям вашей каюты, если вы не в силах идти самостоятельно.

— Нет! — Мэри опять отшатнулась и с трудом растянула на губах тусклую лживую улыбку — самую фальшивую из всех, что ей приходилось примерять когда-либо. — Нет, благодарю. Я сама… я сама…

Мэри добрела до каюты, словно во сне. Она дважды столкнулась со спешащими по коридорам пассажирками, чуть было не сбила молодого стюарда и совсем не заметила, что в двух шагах от неё куда-то торопливо прошёл мистер Эндрюс. Мистер Эндрюс часто обходил корабль, не гнушался заглядывать и на нижние палубы, поэтому его появление не было чем-то из ряда вон выходящим. Мэри не увидела ни его, ни кого бы то ещё ни было. Для неё не существовало больше этого мира, в котором для неё не осталось места.

Мэри смогла