Князь Бакенсети молча и даже, кажется, спокойно взирает на это, продолжая удерживать одною рукою открытый проход для света.

Матушка пытается приподняться, парик сползает с нее, обнажая вытянутую, бритую голову, и тогда Тнефахт наносит удар по этой голове. Резкий костяной звук. Не в силах произвести ни звука исковерканным горлом, Мериптах бросается на него, угрожающе ноя через нос. Но добежать ему не удается, кто-то сзади перехватывает его за пояс. Сопротивляться у него нет сил. Есть силы посмотреть в лицо князю Бакенсети, такое чужое, такое отвратное. Умерев, он стал намного хуже и даже ниже ростом, и корона Мемфиса сидит на нем как чужая.

60

– Да, я убил твою мать, Мериптах, и не только потому, что она погубила моего лучшего друга, великолепного, великодушного, благородного князя Бакенсети. Она была дикий зверь, опасный безжалостный зверь. Чтобы твоему египетскому сердцу было понятно, я сравню ее с львицей Тефнут, неостановимо пожирающей человеков. Бог Тот прервал то бедствие обманом и хитростью, но я не проницательный бог-павиан, а всего лишь горюющий человек, лишенный смысла существования. Я не могу есть, не могу спать, и даже полновесная месть не возвратила мне всего, что я потерял.

Ты не веришь мне, но это меня не волнует. Мне важно сказать всю правду тебе, и не мое дело, поймешь ли ты меня так, как следует. Я чист перед памятью Бакенсети, и теперь даже мнение богов меня не пугает.

Чтобы ты понял скорее, я начну с самого начала. Госпожа Аа-мес вышла замуж за князя Бакенсети по воле Авариса и была равнодушна к нему. Он платил ей безразличием, ибо у него был другой предмет для жизни сердца. Он любил царя Апопа долгие годы, преданно, искренне и нежно, и царь тоже любил его. Твое рождение никак не изменило отношения супругов. Госпожа Аа-мес в силу своего положения была принуждена скрывать свои мысли и чувства. Дворцовая жизнь быстро учит этому. И все было бы просто, обычно, как и при других дворах, пока не появился Рех, ночной двойник князя. Да, Мериптах, тот человек, которого ты видел в тронном зале, не отец твой и не мой друг, не князь Бакенсети. Такие есть во многих номах, при дворах почти всех прочих князей Черной Земли. Он нужен всего лишь для одного дела, хотя и высшей степени отвратного на мой взгляд. Он должен посещать по ночам «Дом женщин» и входить к какой-нибудь из наложниц, а лучше к нескольким. По диким поверьям народа Черной Земли, Мериптах, царство устойчиво лишь до тех пор, пока устойчив уд правителя. Он есть плуг, коим взрыхляется пашня народной жизни. Семя царя якобы оплодотворяет царство, и даже росток не проклюнется на полях, если не возделаны должным образом женщины царского дома. В это верят селяне, в это верят горожане, и другие все тоже верят, и здесь ничего нельзя изменить.

Наши дворцы устроены так, что чем лучше огражден «Дом женщин» от любопытных глаз, тем шире расходятся круги молвы о ночных подвигах правителя в его укромной тиши.

Подлинный князь, по понятным причинам, не мог заниматься этим сам. Но и не мог допустить о себе славы, как о бессильном правителе. Нужен был заместитель.

Чтобы женщины думали, что к ним входит именно князь Бакенсети, нужно было подобрать человека, на него похожего видом. Такой сыскался. Чтобы он никому не попадался на глаза днем, его поселили в моем дворце и прорыли специальный ход до женского поселения. Каждую ночь Рех устремлялся по подземному ходу в свой грязный загон. Он был на диво схож с князем (темнота помогала обману), и он был на диво одарен природой, так что молва о ночных подвигах князя в «Доме женщин» очень скоро вышла за пределы дворцовой ограды. И доставила Бакенсети даже некоторую любовь народа, несмотря на его почти открытую приверженность Аварису.

Слухи о ночном князе не полностью уносились в город, часть оставалась и во дворце, и слух госпожи Аа-мес не мог однажды не соблазниться. Настал день, когда князь Бакенсети скрытно ото всех улетел на быстроходной лодке в Аварис ради краткой, желанной встречи со своим возлюбленным. Вернее, настала ночь, и госпожа Аа-мес велела ввести к ней двойника. И сошлась с ним. А потом еще и еще раз. В ней вспыхнул чудовищный похотливый огонь. Вернувшийся князь, конечно, сразу же узнал об этом. Я ждал его гнева, но он проявил великодушие. Он даже посмеялся, он сказал, что формально княгиня не совершила ничего предосудительного, ведь она сошлась ночью с тем, кто ночью является им, князем Бакенсети. Кроме того, он, подозревая ядовитый, коварный нрав в своей супруге, подумал, что таким образом смягчит его, притупит исходящую от нее опасность. Первое время мне казалось, что он прав. Во дворце установилось общее благодушие. Всех устраивала такая черно-белая жизнь. И князя, и княгиню, и Реха, получавшего подарки от госпожи Аа-мес. Так могло бы продолжаться довольно долго, но женщины так устроены, что в них всегда заложена угроза, они могут полностью внутренне измениться, незаметно для глаза окружающих. Госпожа Аа-мес понесла, никому об этом не объявив, даже ночному мужу, и задумала страшную интригу. Она захотела отнять трон у подлинного князя Бакенсети и отдать его двойнику с тем, чтобы впоследствии возвести на трон номарха нового своего ребенка. Мериптах, душа этой женщины – бездна, дна которой мой разум достичь не в состоянии. Ты был ей не дорог, ты был таким же препятствием на пути ее планов, как и твой отец. Я понимаю, ты не хочешь мне верить, но вспомни, следы чьих пальцев теперь кровоточат на твоей шее.

Госпожа Аа-мес тайно снеслась с канцелярией Апопа, дабы сообщить о тебе. И, я думаю, не просто сообщить, но в самых превосходных словах, приписав тебе небывалые достоинства. Я сам воспитывался в Аварисе и знаю, что такое известие может вызвать там определенный интерес. Но я был потрясен тем, каким он оказался в этот раз. Апоп сам явился на тебя посмотреть! Чудо из чудес! Скажу тебе честно, не представляю, какие нужно было найти слова, чтобы возбудить подобную спешку. Тем более что князь и так собирался по окончании времени разлива доставить тебя в столицу, в тамошнюю школу, как это делают все почти номархи Нижнего и Верхнего Египта, когда их потомки достигают определенного возраста. Думаю, тут все дело в том, что госпожа Аа-мес вела двойную игру. Во время пыток в храме Птаха (стало быть, эти сведения надежные) старый учитель Неферкер сообщил, что она известила о тебе и верховного жреца Аменемхета, и не просто о тебе, но о том родимом пятне, что появилось у тебя на ягодице. Откуда-то ей стало известно, что это древний знак, отличающий мужчин рода Иниотеф, столь славного еще в те времена, когда страной не правили «царские пастухи». Я долго думал обо всем этом в бессонные ночи и, как мне кажется, раскрыл секрет госпожи Аа-мес. Она сделала так: сообщила Аварису, что мальчиком Мериптахом интересуются Фивы, сообщила Фивам, что мальчиком Мериптахом интересуется Аварис. Больше ей ничего не нужно было делать, все остальное происходило само собой. Никто никогда не догадался бы об ее участии в этом деле, если бы она не поторопилась, не обнаружила своего умысла. Увидев ладью Апопа, она велела вымыть, умастить и нарядить тебя, дабы ты больше соответствовал ее восторженному описанию, посланному в столицу. Князь хотел зарезать ее прямо тогда, но я, несчастный, отговорил его. Глупый визирь, горе правителя!

Князь Бакенсети все понял. Его положение было ужасно. Ты должен попытаться понять его сердце. Он так готовился к встрече с Апопом, он так боялся, что все движется к концу. Это расставание было для него страшнее смерти и гибели в пасти крокодила или в огне пожара. А в тебе он обнаружил страшную угрозу. И не мог говорить с тобой открыто, подозревая в тебе душевную близость со своим самым главным и коварным врагом – госпожой Аа-мес. Поэтому он решил спрятать тебя подальше от царских глаз. Просто спрятать. Ты должен его понять, о, должен, Мериптах! Он не мог желать гибели своему сыну, но и не мог позволить, чтобы ты встал между ним и его царем.