Тогда он повернулся на запад, откуда, как ему казалось, пришел Призыв.

И заморгал.

Земля перед ним начала перемещаться, высокая трава раздвинулась, образовалась трещина, а темнота в ней наполнилась ослепительным светом. Прямо у него на глазах расселина становилась все глубже и шире, поднялся ветер, потянул его за одежду, призывая идти за собой.

Кузен покачал головой, не веря своим глазам: неужели ветер предлагает ему следовать в глубины земли? Взяв поводья своего скакуна, он шагнул в туннель, на помощь Кузену.

Как только он оказался под землей, отверстие моментально закрылось, и на его месте осталось лишь волнующееся море травы, темнеющее в лучах заходящего солнца.

Анборн все еще лежал на спине и смотрел, как горит листва над головой, а ветер уносит черные листья в невидимое небо. Неожиданно он почувствовал, что земля задрожала.

Он заморгал, увидев, что окружавшая его стена черного, едкого дыма начала вдруг сжиматься. По выжженной траве заметались яркие сполохи света, рассеивая мрак, окутавший Анборна. Земля продолжала дрожать, будто при землетрясении.

Медленно, напрягая последние силы, он перекатился на бок и протер усыпанные пеплом глаза.

Несмотря на близость смерти, Анборн ощущал присутствие могучего волшебства, в движение пришли силы стихий, что неизменно вызывало у него благоговение и страх. В годы войн он не раз видел действие древней магии, его родители пытались обратить могущество стихий ради достижения победы. Тогда погибли тысячи людей. Но даже в тех случаях, когда магию стихий использовали в благородных целях, как это делали Рапсодия или его племянник, он всякий раз ощущал тревогу и даже страх.

Генерал был слишком слаб, чтобы приподняться повыше. Между тем из земли вырвался столб черного дыма, изнутри освещенный ярким светом. Анборн понял: это Кузен откликнулся на его зов.

В дымном мареве прямо из земли появилась фигура, ведущая за собой лошадь, но их очертания были слишком туманными. Ослепительный свет, вырывавшийся из-под земли, изчез, и теперь фигуры озаряло лишь ревущее пламя.

Наконец Кузен и его лошадь вынырнули из дыма, и Анборн прищурился, пытаясь сквозь пепел, запорошивший глаза, разглядеть своего спасителя. Генерал узнал его, только когда тот подошел уже вплотную.

Анборн удивленно воззрился на него, потом опустился на спину, вздохнул и хрипло расхохотался.

— Клянусь богами! — прошептал он. — Ты?

Его спаситель наморщил лоб, успокаивающе погладил по шее свою огромную лошадь и опустился на корточки рядом с древним намерьенским воином.

— Ой бы сказал, что сейчас не самый подходящий момент для веселья, — сухо заметил Грунтор, придерживая поводья Лавины. — Но всему свое время. Ой не навредит тебе, если положит на седло?

Анборн с трудом кивнул и сжал в руке старую саблю.

— Должен… передать… в Хагфорт, — прошептал он с трудом. — Они… схватили… Рапсодию.

Янтарные глаза фирболга потемнели от тревоги. — Где? Кто?

Генерал покачал головой, изо всех сил стараясь не потерять сознание:

— Я не знаю… У него… Тайстериск. Он слабо махнул рукой.

— Куда они направились? — резко спросил сержант, взяв на руки Анборна.

— На запад, — прошептал генерал. — В… огонь.

Анборн был уже не в силах говорить, последним движением он вцепился в тело лежащего на земле лучника и тут же потерял сознание.

Грунтор увидел, что лицо Анборна начинает сереть. Он разжал его пальцы, выпрямился и понес генерала к лошади.

Фирболг положил тело великого намерьенского воина на спину Лавины. Быстро сорвав с себя плащ, он бросил его на землю, ногой швырнул на нее труп врага и веревкой привязал его к седлу. Несколько мгновений он смотрел на стену огня, затем вскочил на лошадь и, придерживая умирающего Кузена перед собой, стремительно помчался вперед, к Кругу филидов и Дереву.

Анборн пришел в себя в серые утренние часы следующего дня и обнаружил перед собой два самых неприятных лица, которые только мог себе представить, к тому же лишь немногим менее угрюмые, чем его собственное.

Первое принадлежало его спасителю, фирболгу с серо-зеленой кожей и янтарными глазами (Анборн сразу понял, что один из его родителей явно принадлежал к какой-то иной расе — наверное, бенгардов, подумал он, вспомнив рассказ Рапсодии). Вместе с ним Анборн стоял в почетном карауле во время ее коронации в Тириане. Сейчас сержант молча смотрел на генерала, грубые черты его лица были искажены невыносимой тревогой.

Рядом с ним стоял Гэвин, Главный Жрец филидов, тихий неразговорчивый лесник, унаследовавший свой титул от Ллаурона, который пожелал приобщиться к одной из стихий, отказавшись от человеческого тела ради драконьего. В глазах Главного Жреца застыла печаль. Анборн понимал его боль: душа лесника страдала вместе с лесом, до этого пожара на всем континенте не было леса красивее, чем Гвинвуд.

А сейчас Гвинвуд горел.

У Анборна ужасно болела голова. Хотя Звездный Горн защитил его от обжигающего пламени, кожа и глаза покраснели и мучительно горели. Он попытался сесть, но Гэвин быстро положил руку ему на плечо и заставил опуститься на подушку.

— Лежите. Целители с вами поработали, но вы еще очень слабы. Как вы себя чувствуете?

— Плевать на то, как я себя чувствую. Вы ее нашли? Вам удалось хоть что-нибудь узнать?

— Нет, — негромко ответил Гэвин. — Огонь мы остановили, но следов Рапсодии нигде нет.

— Ой собирается послать птиц в Хагфорт и Илорк, — бесцеремонно вмешался Грунтор. — Зачем тебе нужно тело, которое Ой притащил вместе с тобой?

— Он свидетель, — хрипло проговорил Анборн, к которому начал возвращаться голос. — Ублюдок прикончил Шрайка, уже за одно это я бы оставил его сгореть живьем. Но я слышал, что Патриарх умеет говорить с душами умерших, а он единственная улика, не обратившаяся в пепел. Возможно, его труп поможет нам что-нибудь узнать о похитителе Рапсодии. Я отвезу этот кусок дерьма в Сепульварту и попрошу Патриарха извлечь из него информацию.

Грунтор кивнул:

— Хорошая мысль. Когда вы с ним покончите, им займется Ой. Ой будет так жестоко его пытать, что он сам попросится в Загробный мир.

Грунтор повернулся и направился к двери.

— Сержант, — скрипучим голосом позвал его Анборн. Грунтор остановился.

— Попроси, чтобы из Хагфорта отправили сокола, обычный гонец не найдет Гвидиона, если он в пути.

Великан кивнул и вновь шагнул к двери.

— Сержант, — снова позвал его Анборн. И Грунтор опять застыл на месте.

— Моя жизнь принадлежит тебе, — торжественно сказал Анборн в полном соответствии с кодексом Кузенов. — Благодарю тебя.

Сержант кивнул, и тень улыбки промелькнула на его толстых губах.