в состоянии связно мыслить и адекватно воспринимать окружающее и потому подмешиваете что-то Пэтти в пищу.

Паулина обводит победоносным взглядом всех присутствующих в обеденном зале.

– Но это была я. Да, это было моих рук дело. – Паулина, повернувшись в мою сторону, вперивает в меня ледяной взгляд. – Но это, кажется, не сработало. Мне не удалось избавиться от вас навсегда. И вот теперь вы вернулись.

Глава 57

Мне кажется, что мистер Алекс Бэрд вот-вот сорвется с места и ударит Паулину. Или задушит. Или выбросит ее из окна.

Но он молчит и стоит неподвижно, дрожа, словно в лихорадке. Колетт всхлипывает. Зато Паулина снова громко смеется. Повернувшись ко всем спиной, она отходит в центр обеденного зала и, стоя там, снова начинает говорить:

– Я думала, что это на всю жизнь останется моей тайной и никто ни о чем не разнюхает. Но, должна признаться, все эти годы мне ужасно хотелось, чтобы вы узнали, какой умной и хитрой я могу быть. – Домработница посылает Стивену леденящую кровь улыбку. – И сегодня все сложилось таким образом, что я просто не могла сидеть и слушать, как вы все рассуждаете о мисс Фонтейн и о том, какая она была предусмотрительная и коварная – притом что, как вам всем следует знать, на самом деле она была круглой дурой.

Я начинаю закипать от возмущения – ведь домработница говорит о моей покойной тете Кларе.

– И все-таки она спасла Пэтти от вас, – говорит Стивен. – Она думала, что девочку травит Колетт, и в этом ошибалась, но все же она сумела спасти Пэтти жизнь. Так что план мисс Фонтейн сработал. Да, мне категорически не нравится то, как именно она это сделала, но все же благодаря ей Пэтти осталась жива.

– И посмотрите, чем в итоге все закончилось, – хохочет Паулина. – Вы вернули Пэтти в дом. Вы проделали огромную работу, потратили целую кучу времени на то, чтобы отыскать ее: и ради чего? Чтобы вернуть ее сюда, где она снова подвергается опасности и может пострадать?

– Но ведь вы не знали… откуда вам стало известно, что это она? – спрашивает Стивен.

– Я не знала, – отвечает Паулина и искоса смотрит на меня. – До сегодняшнего дня у меня не было ключа к разгадке. То, что произошло сегодня, оказалось большим сюрпризом. Я совершенно этого не ожидала.

Паулина злобно меряет меня взглядом с головы до ног. Меня так и подмывает отвернуться. Дыхание замирает у меня в груди, и только тогда, когда домработница снова поворачивается к Стивену, я осмеливаюсь выдохнуть.

– Но вы вернули ее в дом, – продолжает тем временем домработница. – Вы сделали так, что Колетт к ней привязалась. Мне это тоже не понравилось. Колетт снова стала чересчур близка с няней, слишком зависима от нее. Все пошло точно так же, как в свое время с Терезой, с Анной. Мне пришлось избавиться от них обеих.

– Что вы сделали с Терезой? – шепотом спрашивает Колетт.

– Ей пора было уходить со своей должности, – отвечает Паулина. – Пятнадцать лет – это долгий срок, и мне надоело быть сторонним наблюдателем. Поэтому я толкнула ее под колеса.

– Вы?! – кричит Колетт. – Значит, это сделали вы?

Паулина хладнокровно пожимает плечами – и этот жест, такой простой, такой обыкновенный, не оставляет сомнения в ее словах.

– Ну да, я толкнула ее на мостовую. Это было легко. Вы ничего не видели – никто не видел. Она погибла, и дело было сделано.

– Господи… – потрясенно бормочет Стивен.

– А Анна? – спрашивает мистер Бэрд.

– К счастью, она не представляла серьезной проблемы. У нее был приятель и свои планы на жизнь. Анна уволилась до того, как Колетт слишком привязалась к ней. И тут появилась эта. – Паулина обжигает меня уничтожающим взглядом. – Она не умела обращаться с вами правильно, Колетт. Была не в состоянии заботиться о вас так, как это могла бы делать я. Она встала у меня на пути.

Паулина снова впивается в меня взглядом, и я чувствую, как по спине у меня ползут ледяные мурашки.

– А тут еще ее парень, Джонатан, стал совать повсюду нос и задавать всякие вопросы. Я не могла этого допустить, особенно когда он начал интересоваться обстоятельствами гибели Терезы. Он слишком увлекся всем этим, стал наглеть. Так что от него я тоже избавилась. Устроила так, что все выглядело как обычная передозировка. Он-то думал, что я хочу встретиться с ним, чтобы поговорить о тебе, дурочка. Ему хотелось убедиться, что с тобой все в порядке. Я уговорила его немного прогуляться.

Я чувствую себя так, словно у меня в груди открылась кровавая рана. Преодолевая боль, которая пульсирует в моем сердце и проникает во все уголки тела, я спрашиваю:

– Значит, это вы убили Джонатана? Как вы могли? Он ведь не сделал ничего плохого. Он только старался помочь мне…

– Он встал мне поперек дороги. Так что я сделала то, что было необходимо сделать.

Ноги у меня подгибаются, кровь громко стучит в ушах.

– А потом начались проблемы с тобой, – продолжает Паулина. – После смерти Джонатана ты прямо-таки развалилась на части – в эмоциональном плане. Жалкое было зрелище. Колетт ужасно за тебя переживала, ни о чем другом думать не могла. Она уделяла тебе все свое время и внимание.

Я вспоминаю послания от Паулины, которые она присылала мне несколько недель назад, – в них говорилось о том, что мне можно приехать к Бэрдам попозже. Предлоги, которые она изобретала, чтобы дать мне возможность уехать пораньше. Нет, она вовсе не пыталась мне помочь. Она просто старалась сделать так, чтобы я проводила в доме как можно меньше времени – чтобы самой подольше быть с Колетт один на один.

Идея о моем переезде в дом Бэрдов принадлежала Колетт – Паулине она была ненавистна.

– Вы убили Джонатана, – говорю я, обращаясь к домработнице. – И это вы подбросили ему кокаин в его шкафчик в раздевалке.

– Нет, все, что произошло в раздевалке, – это дело рук мистера Алекса Бэрда, – заявляет Паулина.

Я перевожу полный ярости взгляд на главу семьи.

– Да, я сделал это и очень об этом сожалею, – тихо произносит мистер Бэрд, и в его голосе, как мне кажется, звучат искренние угрызения совести. Я продолжаю смотреть на него, но понимаю, что, пожалуй, теперь ему уже слишком поздно извиняться.

– Я хотел образумить Джонатана, – продолжает мистер Алекс. – Просто для того, чтобы вы подольше у нас проработали. Мне казалось, что ваше присутствие в доме удержит Колетт от нанесения ущерба самой себе. – На лице Бэрда-старшего я вижу неподдельную скорбь. – Простите. Мне так жаль…