отодвинуться подальше от мистера Бэрда. Мне хочется, чтобы он ушел: мысль о том, что я могу ощутить на себе его дыхание, вызывает у меня отвращение. – Мне от вас больше ничего не нужно.

– Не говорите так, – умоляюще произносит мистер Бэрд-старший. – Ведь мы – родные люди. Вы – часть нашей семьи.

– Мне и без вас хорошо.

Я резко встаю. Мое движение привлекает внимание полицейских детективов. Они переключают внимание с Колетт на меня и внимательно меня разглядывают. По выражению их лиц я понимаю, что они пытаются угадать, что я стану делать дальше. Может, они думают, что я сейчас вспылю и совершу какой-нибудь неадекватный поступок?

А что, может, и так.

Пристально глядя на детективов, я указываю на Колетт и говорю:

– Этой женщине нужна помощь.

Детективы никак не реагируют на мои слова и не двигаются с места.

– Да, ей нужна серьезная медицинская помощь, – повторяю я и вдруг, неожиданно для самой себя, икаю, а из глаз моих начинают литься слезы. Черт побери, Колетт. Мне больно, потому что я осознаю, через какое горе и какую боль пришлось пройти моей матери и что она с собой сделала. Я рукой вытираю с лица слезы. – Ее надо показать врачу. Ей никогда не станет лучше, если ее состояние по-прежнему будут контролировать эти люди. – С этими словами я указываю на мистера Алекса и Стивена. – Они никогда не были способны позаботиться о ней как следует.

Бэрд-старший пытается запротестовать, но я взмахом руки заставляю его умолкнуть.

– Я могу сообщить вам кое-что по поводу этих двоих, – продолжаю я. – Например, о том, что они мне угрожали. Что они подкинули наркотики в шкафчик моего жениха. Они постоянно были здесь, в доме, и не смогли помешать той женщине, той, которую увезли в наручниках, творить все то, что она годами творила у них под самым носом. – При мысли о Паулине я невольно содрогаюсь. – Двадцать лет назад она пыталась отравить меня – и сейчас наверняка повторила бы попытку расправиться со мной.

На лице одного из детективов появляется улыбка – именно улыбка, а не уничижительная ухмылка. Не похоже, что он рассчитывает получить от мистера Алекса Бэрда взятку, чтобы заставить меня отказаться от озвученных мной обвинений. Нет, детектив улыбается потому, что он понимает, какие сокрушительные показания я могу дать против невероятно богатого мистера Бэрда-старшего, живущего в стеклянном замке, – со всеми их пикантными подробностями. Коп прекрасно осознает, что я могу разнести этот замок вдребезги и дать возможность общественности увидеть, что собой представляет на самом деле семейство Бэрд. Второй детектив, похоже, в этом не так уверен.

Я пересекаю комнату и останавливаюсь перед полицейскими.

– Это не та семья, частью которой мне хочется быть, – говорю я, обращаясь к ним. – Я не намерена оставаться в обществе этих людей ни одной лишней секунды. Так что я все вам расскажу.

Второй детектив, который кажется более осторожным, переводит взгляд с меня на других обитателей дома Бэрдов и спрашивает:

– Вы уверены, мисс Ларсен?

– Я прекрасно без них обойдусь.

Но тут вдруг у меня за спиной я слышу голос Колетт, которая, как мне кажется, все еще не отдает себе отчета в том, что происходит вокруг. Она произносит всего три слова, вложив в них всю свою истерзанную душу, и я чувствую, как у меня по всему телу бегут мурашки.

– Это моя девочка, – говорит она.

Я поворачиваюсь к ней, ожидая увидеть в ее глазах все то же хорошо знакомое мне отсутствующее выражение с оттенком смятения. Но я вижу и что-то еще. Я вижу какую-то искорку, говорящую о том, что что-то сдвигается в ее сознании. Она пристально смотрит на меня и, кажется, начинает меня узнавать. Однако я не могу быть в этом уверена, потому что свет прозрения озаряет ее лицо всего на какие-то полсекунды, а затем гаснет.

И все же мне кажется, что я вижу перед собой настоящую Колетт, а не ту, прежнюю, одурманенную иллюзиями. И, что еще важнее, у меня впервые возникает впечатление, что она видит меня. И именно в этот момент что-то происходит между нами – словно пробегает некий электрический разряд, который соединяет нас вопреки долгим годам, на протяжении которых мы были разлучены друг с другом. Я каким-то шестым чувством ощущаю, что именно в этот миг между нами возникает понимание, которое возможно только между матерью и дочерью. Между нами возникает связь.

Я устремляюсь к выходу из комнаты, оставив у себя за спиной всех членов семейства Бэрд и полицейских детективов, выхожу на лестничную клетку, громко захлопнув входную дверь, и иду к лифту. В этот момент я думаю о том, правильно ли поняла свою мать, которая, как мне кажется, посоветовала мне идти своим путем и таким своеобразным образом попрощалась со мной.

Я думаю, Колетт сказала мне, что, хотя сама она все еще остается запертой в золотой клетке, мне нужно из нее убираться – и как можно скорее.

Выражение признательности

Когда моя сестра жила в Ист-Виллидж, мы с ней исходили пешком весь этот район. На мой взгляд, это один из лучших способов по-настоящему узнать Нью-Йорк и изучить особенности того или иного квартала. Иногда я забредала в Верхний Ист-Сайд и с любопытством разглядывала дома, обращая особое внимание на пентхаусы. Я пыталась представить себе людей, которые там обитают, и как выглядят их жилища изнутри. Я раздумывала над тем, все ли хорошо у них в жизни и счастливы ли они. А что, рассуждала я, если все не так прекрасно, как кажется? Что, если какая-то семья скрывает некую тайну? Подняв голову и глядя на окна домов с улицы, я давала волю своему воображению и выдумывала трагические события, которые могли разыгрываться там, за роскошными фасадами.

Именно такая игра воображения и послужила толчком к созданию книги «Требуется няня», и я очень благодарна моей сестре и нашим родителям за наши долгие прогулки по Манхэттену. Мы видели столько всего! А ведь никогда не знаешь, когда идея «выстрелит» и превратится в сюжет.

Еще я хочу поблагодарить Николь Энджелин, с которой подружилась благодаря нашему агенту Рэчел Бек – она работала и на Николь, и на меня. Книгу «Требуется няня» я посвящаю вам, Николь, – за вашу поддержку, за то, что вы с интересом прочли первый вариант рукописи и высказали очень точные замечания, в которых я очень нуждалась. Николь, я несколько раз перелопатила эту книгу, во многом опираясь на ваши идеи и соображения. Я до сих пор смеюсь, вспоминая ваши длинные