Позвонив Олегу, я обрисовал формат работы и спросил, возьмется ли он за нее.

— Идиотский вопрос, старина! — Олег был в восторге. — Что ты хочешь за эту работу?

— Ящик «пльзеня» — ты знаешь, который я люблю.

— Я тебе дам два! Когда работать? Я могу выехать хоть сейчас!

Я сказал, что прямо сейчас не надо, и передал трубку доктору. Они быстро обсудили детали и обо всем договорились. При этом, однако, у доктора был такой вид, словно он разговаривал с сумасшедшим. Я его успокоил: ну да, Олежка умеет напугать непривычного к нему человека, но в работе он — ас, каких поискать, так что я на тысячу процентов гарантирую, что у нас все получится.

— Очень надеюсь, что это так, — с некоторой растерянностью пробормотал доктор. — Очень надеюсь…

* * *

Следующим этапом нашей кипучей деятельности был выезд на пленэр. Мы покатались в районе Ростовского поворота и провели рекогносцировку. Этот поворот занимал какое-то важное место в нашем плане, равно как и АЗС в километре от него — я не вникал в подробности и, пока Ольшанский с доктором оживленно обсуждали диспозицию, вольготно дремал на заднем сиденье.

С поворота доктор позвонил инженеру и попросил, по мере возможности, подобрать два весомых аргумента: один большой и общий, для группы захвата, а второй полегче, но тоже увесистый, для упертых типов, которые в этой группе могут обнаружиться. Инженер вроде бы обещал все устроить.

Затем мы заехали на рынок, приобрели несколько «серых» телефонов и ненадолго забрали Юру с наблюдательного пункта. Доктор с Юрой проработали диалог, после чего мы сделали первую заявку в стиле «алле, ребята — шантаж заказывали?». На мой взгляд, в роли гопника Юра был очень аутентичен. Не хочу оскорблять боевого брата, но… мне кажется это неотъемлемая часть его натуры. У меня бы так никогда не получилось.

В награду за прекрасную работу мы повезли Юру обедать в одну очень недурственную корчму — по рекомендации доктора (да и сами были не прочь как следует закусить). Пока обедали, позвонил инженер: сказал, что аргументы готовы и спросил, куда завезти. Ольшанский назвал адрес, а доктор напомнил, что нужно обязательно взять с собой пленных оболтусов, потому что их нужно будет кое-кому показать.

После обеда мы хотели было вернуть Юру на НП, совместно с двумя порциями шашлыка, завернутого в лаваш, — для Степы. Однако тут позвонил Степа, сказал, что уже управился самостоятельно, помощь не нужна, и тоже поинтересовался, куда подъехать. Ольшанский продиктовал ему те же координаты, что и Спартаку, после чего мы сами отправились в указанный адрес.

* * *

Минут через сорок мы подъехали к VIP-сауне на Бульваре Мародеров, которой заправлял друг Ольшанского — старый грек Христофор.

Спартак на «таблетке» с оболтусами и «аргументами» уже поджидал нас во дворе: проинструктированный Христофор впустил их и вежливо выпроводил двоих посетителей — я так понял, что Ольшанский не раз проворачивал с ним отнюдь не прокурорские делишки.

Спустя несколько минут во двор въехал кроваво-красный «Ягуар». За рулем сидел довольный Степа — машина ему явно приглянулась, а хозяин красной штучки, щуплый паренек моего возраста, был связан по рукам и ногам и крепко напуган.

В салоне «таблетки» мирно покоилась старая облезлая «пятисотка».[15]Мы там чуть не упали. Вот так ничего себе, «аргумент»!

— Пустышка, — успокоил инженер.

— «Пустышка» — это гражданский «чайник» без оружия, — компетентно заявил я. — А это…

— А это военный «чайник» без ВВ,[16]— сказал инженер. — С муляжом инициирующего устройства и яркой индикацией — чтоб всем было видно.

— А второй аргумент? — поинтересовался доктор.

— Вот, пожалуйста, — Спартак достал из-под лавки толстенную дубину.

На дубине налипли картофельные очистки и распаренное зерно.

— Что за гадость… — поморщился доктор. — Ничего получше не нашлось?

— Толкушка для поросячьего корма, — пояснил Спартак. — У соседей одолжил.

— Пойдет, — одобрил Степа, взвешивая дубину в руках. — Мы что, быка будем глушить?

— Будем, если придется, — кивнул доктор. — Чуть позже я все объясню. А сейчас, если не возражаете, пообщаемся с нашим гостем.

Мы завели гостя в сауну и накоротке пообщались.

Доктор задал ему ряд вопросов, гость был неискренен. Он, хоть и был напуган, но очень умело и толково врал.

— Весь в папу, — огорчился доктор. — Надо же, такой молодой, а как ловко моросит не по сезону… Нет, такое кино нас не устроит…

Он отозвал в сторонку инженера с Христофором, и они немного пошептались.

— Не стоит, — возразил инженер. — Надо делать понижающую линию, мы же не знаем, как у него со здоровьем — вдруг окочурится.

Тут Христофор о чем-то вспомнил, хитро улыбнулся и убежал в подвал. Через минуту он притащил допотопный ТА-57 (это такой военный телефонный аппарат, у нас в полковой кладовке их сотни валяются) и моток проводов.

— Годится, — одобрил инженер, осмотрев аппарат. — Можно приступать.

— Итак, дорогие дамы и господа, у нас намечается типичная викторина «Угадай правильный ответ», — тоном заправского шоумена начал доктор. — Поскольку наш гость — Вова Липецкий — постоянно отвечает невпопад, мы дадим ему три стандартных варианта поддержки. Первый — помощь зала. Второй — пятьдесят на пятьдесят. И третий — звонок другу.

Доктор красноречиво посмотрел на нас. Степа, Спартак и я дружно принялись засучивать рукава и подступили к Липецкому.

— Не желаете ли помощь зала, молодой господин?

— Не надо, я прошу вас…

— Вы уверены, что нет? Тогда, может быть, «пятьдесят на пятьдесят»?

Тотчас же Юра достал свой страшный нож, подскочил к Липецкому, и нацелившись острием на его гульфик, деловито уточнил:

— Правое, или левое?

— Нет!!! Я прошу вас, не надо!

— Ну, тогда, может быть, звонок другу? — доктор постучал пальцем по ТА-57.

— Да! — с облегчением воскликнул Липецкий. — Да — звонок!

— Вы уверены?

— Да!

— Очень хорошо, — кивнул доктор. — Оператор, я прошу вас установить линию связи.

Степа с Юрой спустили с Липецкого штаны, а инженер взял провода и произвел ряд несложных манипуляций а районе паховой области младого лгуна. Лгун отчаянно извивался и вопил, но силы были неравны. В итоге линия связи была установлена, штаны возвращены на место, а руки лгуна прочно зафиксированы за спинкой стула.