Ролан вообще не смотрел на неё — исключительно в окно. И только теперь Исгерд ощутила необычайно остро, насколько взгляд Ролана раньше её успокаивал. Она хотела повернуть время вспять, вернуться на несколько часов назад… «А лучше — на несколько лет», — подумала она. Но тут же усмехнулась собственным мыслям, понимая, что не изменила бы ничего. «Почему ты не попросил меня о помощи?» — билось у неё в голове. Но Исгерд была уверена, что Ролан никогда не ответит на этот вопрос — даже если сама Исгерд решится его задать.

Ролан всё-таки заговорил первым, когда они уже оказались на корабле.

— Серая стража уничтожена.

Исгерд промолчала. Она не сомневалась, что если Ролан и сумел выявить часть агентов — то точно не всех. Всё, что она пока наблюдала, говорило о том, что правоохранение в Свободной Гесории организовано из рук вон плохо. И если уж новые органы не в состоянии установить контроль за торговлей оружием, то точно не могли выявить её сеть.

— Ты сейчас думаешь, что мы не могли отыскать всех, — сказал Ролан, и Исгерд вздрогнула, настолько эти мысли пришлись в унисон её собственным, — но нам не пришлось, — продолжил тот. — Ряд людей из правления изъявили желание присягнуть новым властям.

— Брант… — невольно выдохнула Исгерд.

— Брант был помещён на планету-тюрьму. Твой супруг, кстати, тоже должен был быть там, но успел попросить политической защиты у Иртхана.

Исгерд прищурилась.

— Ты собирался его казнить.

— Нет, бросить в тюрьму.

— А Ирвин? Почему тогда ты не приказал арестовать его?

По лицу Ролана пробежала тень, и Исгерд поняла, что затронула какой-то крайне важный для того вопрос.

Однако Ролан не спешил отвечать. Поднялся с дивана, на котором сидел — они оба расположились в кают-компании после того, как корабль стартовал. Подошёл к нагревателю и заказал чай. Долго стоял, наблюдая, как журчит вода за полупрозрачным цветным стеклом.

— Видимо, я не сделал этого зря, — наконец сказал он. — Потому что Абрамсон сказал, что это он навёл его на организатора боёв.

Исгерд вздрогнула, но заставила себя остаться в кресле.

— Он мой брат, Исгерд, — сказал Ролан и резко повернулся к ней. — Можешь ты это понять?

— Нет, не могу, — спокойно ответила Исгерд.

Ролан поджал губы и отвернулся, чтобы не смотреть в её холодные, слишком разумные глаза.

— Для меня всегда много значила семья. Я от многого мог бы отказаться ради неё. Но они отвергли меня.

— Нет, — перебила его Исгерд, — не они, а Ирвин, Ролан. Я смотрела документы… Всё было видно насквозь. Ума не приложу, почему ты сбежал, вместо того чтобы… Сделать что-нибудь.

— Например, что?

— Например, связаться со мной!

— Ты хотела отобрать у меня жизнь так же, как он! Хорошо, что я тогда ещё не знал, что Серая стража — это ты.

Исгерд вздрогнула и на мгновение стиснула кулаки. Она не хотела говорить, что главной причиной, по которой она решила призвать Ролана, было то, что она просто хотела видеть его рядом с собой.

— Всё это не важно и было давно, — спокойно сказала она. — Что ты собираешься делать теперь?

— Не знаю… — Ролан провёл пальцами по волосам. — Я не могу его арестовать. Уже нет. Нужны доказательства, которые можно предъявить в суде.

— Доказательства? Зачем? — бровь Исгерд поползла вверх, но она тут же оборвала сама себя и замолкла. Потёрла глаза, заставляя себя забыть о том, как на самом деле хотела бы, чтобы Ирвин сдох. «Он его брат», — напомнила Исгерд себе. Она не понимала, что такое брат, потому что никогда не имела брата, но искренне старалась понять.

— Я не знаю, что делать, — глухо сказал Ролан. — Я не хочу предавать то, во что верю, Исгерд. Иначе это всё… — он махнул рукой в сторону планеты, — потеряет смысл.

«Оно уже потеряло смысл», — подумала Исгерд, но вслух не сказала ничего. Только подошла к Ролану со спины и обняла его, прислонившись всем телом. Ролан был горячим, как тлеющие угли, и хотя этот жест задумывался как жест утешения, Исгерд почувствовала, что сама утопает в этом тепле.

— Отдохни, — глухо сказала она, прижимаясь к спине Ролана щекой. — Тебе нужно осмыслить то, что ты узнала.

«Как и мне», — подумал он и добавил:

— У нас был тяжёлый день. А впереди — космическая ночь.

— За ночью наступит утро, и мне всё равно придётся решать… Решать, как с ним поступить. Я не могу не отомстить. Но он всё равно мой брат. И ещё — есть закон.

— Нам, — тихо сказала Исгерд, — если позволишь — мы решим это вдвоём.

Ролан выдохнул, развернулся в её руках и снова прижал Исгерд к себе, но теперь уже лицом. Вплёл пальцы в её волосы и уткнулся в них носом, вдыхая аромат города. Он в самом деле ничего не хотел сейчас решать и потому сказал просто:

— Пойдём. Я правда хочу спать.

Спустя пару часов Ролан, утомлённый долгими ласками, наконец в самом деле погрузился в сон.

Исгерд, однако, по-прежнему не спалось. Воспоминания о плене стремительно вымывались из её сознания ворохом новых впечатлений. И хотя было их множество, самым сильным оказалось одно — новость о том, что Серая стража сменила присягу.

Исгерд не понимала. Она чувствовала, что должна встретиться с кем-то из своих, чтобы выяснить всё до конца — но, если верить Ролану, своих больше не осталось.

«Они меня предали, — билось в голове. — Вот почему меня никто не искал».

Исгерд стискивала зубы, но верилось всё равно с трудом. Она не понимала. Не могла понять, что могло заставить стать перебежчиками людей, которые поклялись положить жизнь — и свою, и чужую — за защиту порядка в Гесории. «Я же лично их отбирала», — металось в сознании. Она вспоминала имена и пыталась представить себе лицо каждого, его слабости и мечты — но это не помогало.

Как никогда остро она ощутила в этот момент, что оказалась абсолютно одна. Что мира, который она поклялась защищать, больше нет — а есть какой-то чужой, в котором ей совсем не хочется жить.

«Это их выбор, и я не собираюсь им мешать», — всплыли в памяти слова Ролана. «А я?» — спрашивала себя Исгерд. «Разве я вправе навязывать им что-нибудь, если они выбрали… бензонные дожди? Должна ли и могу ли продолжать думать о них?»

Исгерд сделала глубокий вдох. Нужно было совладать с эмоциями, но, едва ли не первый раз в жизни, она не могла.

Исгерд села на кровати и, подтянув колени к груди, опустила в них лицо. Ей казалось, что она только что закончила бежать кросс — а вместо финиша оказалась стена. Болото. Пустота.

— Ни-че-го, — пробормотала она. «Зачем было выживать… Чтобы вернуться сюда?»

Она могла бы сидеть так до утра, если бы утро на корабле отличалось от ночи, но в каюте не было окон, а за стенами медленно проплывала вечная чернота космоса — едва ли не впервые казавшаяся ей чужой и полной угрозы.