– Рискнем. – Габриэль, пригнувшись, крадется к особняку.

Влажная, низко скошенная трава шуршит у него под ногами. Похоже, ночью тут прошел ливень.

– Эй, погоди…

Но Габриэль уже добрался до виллы, теперь его не остановить. В полуподвальном помещении нет окон, поэтому он может прижаться к каменной кладке и пройти к лестнице на террасу, никем не замеченный.

– Да чтоб тебя! Ну что за дерьмо?! – шипит Дэвид.

Сжав кулаки, он ковыляет за Габриэлем, поднимается по ступеням лестницы и останавливается перед открытой дверью. Серо-коричневые гардины шуршат под порывами ветра, в остальном тут царит жутковатая тишина.

– Никого не видно, – шепчет Габриэль и входит в гостиную.

Едва ступив на порог, Дэвид понимает, что этим пересекает черту дозволенного и это уже необратимо.

Он следует за Габриэлем в гостиную и видит картины. Моне, Ренуар, в нише оригинал Пикассо. Дэвида охватывает паника. Ни один человек, владеющий такими дорогими картинами, не стал бы столь безрассудно оставлять дверь открытой! Кроме того, внутри так же холодно, как и на улице.

Габриэль беззвучно открывает дверь в коридор. На потолке огромного холла, отделанного мрамором, весело пляшет огонек газовой лампы в антикварном светильнике, кованые поручни обрамляют большую мраморную лестницу, ведущую на второй этаж, а другая лестница, намного меньше, ведет вниз, в подвал. Габриэль, остановившись как вкопанный, хватает брата за руку и указывает в сторону подвала.

У подножия лестницы в луже почерневшей крови лежат два мертвых пса.

Пальцы Габриэля впиваются в предплечье Дэвида, его стальная хватка не дает младшему брату сбежать из виллы.

И бровью не поведя, Габриэль подносит палец к губам, указывает на себя, затем на подвал и жестом приказывает Дэвиду оставаться на месте. Дэвид кивает. Ему хочется сглотнуть, но в горле пересохло. Он видит, как Габриэль, перешагнув через собак, беззвучно идет к двери в подвал. Лицо у него бледное и напряженное.

«Он боится, как и я», – думает Дэвид.

Дверь подвала со щелчком захлопывается, и на Дэвида обрушивается тишина.

«Жалкий трус», – шепчет Сарков в его голове.

Дэвид смотрит на лестничный пролет второго этажа и скрепя сердце направляется к лестнице, пытаясь одолеть мерзкое чудовище в своей душе, протестующее изо всех сил.

Каждая ступенька – выстрел в сердце чудовища. Каждая ступенька – укус чудовища.

Дэвид останавливается на лестничной площадке второго этажа и оглядывается. Повсюду горит свет, будто кто-то недавно тут прошел. Перед ним раскинулся коридор с восемью дверьми, по четыре с каждой стороны.

Все в его душе вопит: убирайся отсюда! Открытая дверь, мертвые псы, гнетущая тишина…

Но он не может отвести взгляда от дверей. Ручка двери слева поблескивает латунью, на ней виднеется жирное пятно – видимо, отпечаток чьей-то ладони.

Дэвид резко поворачивает ручку и распахивает дверь. В комнате тоже горит свет. В центре ее стоит антикварный письменный стол. Как зачарованный Дэвид входит в комнату, оглядывается… и замирает.

На серой кушетке рядом с дверью лежит Юрий Сарков – связанный, с широко распахнутыми глазами. Веревки прочно оплетают его тело. И он смотрит на Дэвида.

В первый момент это зрелище вызывает в сознании Дэвида инстинктивное желание сбежать.

«Соберись! Он связан!»

Дэвиду удается победить инстинкт. Он тихо закрывает дверь. Колени у него дрожат. Его охватывает смешанное чувство триумфа и неуверенности. Он осторожно достает кляп у Саркова изо рта.

– Хорошо, что вы здесь, Дэвид, – отдышавшись, произносит тот.

– Вот как?

– Послушайте, Дэвид, я понимаю, что вы злитесь… Вы ведь злитесь? Да, я вижу, что вы злитесь. Но это сейчас неважно. Нам нужно выбираться отсюда. Иначе мы оба умрем.

– Честно говоря, прямо сейчас ваша судьба меня мало интересует.

– Не будьте идиотом, Дэвид. Поверьте мне, вам с таким не справиться. Габриэль в доме?

– Он ищет Лиз. – Дэвид, прищурившись, смотрит на него.

– Развяжите меня. Если мы будем действовать сообща, появится хоть какой-то шанс выбраться отсюда в целости и сохранности. Нам нужно предупредить Габриэля.

– Предупредить? О чем? Что происходит?

– Да не будьте же идиотом, черт бы вас побрал! – шипит Сарков. – Пока я буду все это объяснять, он нас обоих убьет.

– Кто? – Дэвид замирает. – Валериус? Он здесь?

– Значит, вы догадались? Ну ладно, что уж тут поделаешь. – Сарков протягивает к нему связанные руки. – Давай, парень, развяжи меня.

Дэвид оглядывается и смотрит на дверь, затем опять переводит взгляд на Саркова.

– Речь идет о твоей жизни, придурок. Нам нужно выбираться отсюда, а без меня ты далеко не уйдешь, дебил! Подвал – настоящий лабиринт, и если ты хочешь найти там Габриэля, то тебе нужна моя помощь.

– Хорошо, я развяжу вам ноги, но не более того.

Дэвиду едва удается ослабить путы на ногах Саркова и развязать прочно затянутые узлы. Избавившись от веревки, Сарков разминает занемевшие ноги, и подбородком указывает на свои руки.

– Помоги мне встать, я все еще слаб.

Дэвид неохотно наклоняется, и в этот момент Юрий наносит удар связанными руками ему в челюсть. Дэвид падает, и в нос ему бьет едкий запах средства для полировки паркета. Все вокруг вращается. Плинтус – точно горизонт, но и он покачивается.

– Вот же тупой придурок! – рычит Сарков, опускается на пол и протягивает к Дэвиду связанные руки. – Развязывай! – Он надавливает коленом на рану в его ноге.

Острая боль пронзает тело Дэвида, его точно бьет током, но боль мобилизует все резервы организма. Дэвид вскидывает руки, сжимает морщинистую шею русского и изо всех сил начинает его душить.

Сарков потрясенно охает и на мгновение теряет контроль над ситуацией. Охваченный яростью Дэвид выгибается, сбрасывает с себя Саркова и бьет затылком о паркет. Затем неуклюже наносит ему удар кулаком в челюсть. Очки слетают с Саркова на пол. Точно охваченный гневом берсерк, Дэвид вскакивает, хватает первый попавшийся предмет на столе – стеклянный нож для бумаги – и приставляет острие Саркову к горлу.

– Не заставляйте меня убивать вас, – натужно выдыхает он.

Сарков, оглушенный ударом, смотрит на Дэвида, и на его лице медленно проступает насмешливая ухмылка.

– Ножом для бумаги?

– Вы задолжали мне пару ответов. – Голос Дэвида дрожит от напряжения.

– Ты все еще обращаешься ко мне на «вы»? – смеется Сарков. – Ты угрожаешь меня убить, но при этом даже не осмеливаешься отказаться от своей сраной вежливости? – Его серые глаза холодно поблескивают.