– Зато она поверила в наш маскарад, – довольно заметила я, прикрыв глаза ресницами. – Поехали в галерею?

– И что мы там будем искать? – Рэм не торопился заводить машину, повернувшись ко мне и положив руку на спинку моего сиденья.

– Необычные картины, – уверенно заявила я. – Купим какую-нибудь, привезем в офис, и я там ее обнюхаю, проверю, совпадает ли запах с тем, который был в квартире у Симонова.

– А сразу там проверить, в галерее? Чтоб наверняка? – предложил он вариант, ласково взлохматив мне волосы.

Я невольно подставилась под его пальцы, с некоторым трудом сосредоточившись на вопросе.

– Лишнее внимание, мужчина с песцом – слишком необычное зрелище, – пробормотала, тихонько вздохнув. – Можем спугнуть этого художника, он наверняка очень осторожный.

– Знаешь, я тоже так подумал, Рыся, – легко согласился Рэм, нагнулся и на несколько мгновений прижался к моим губам. – Поехали. – Он выпрямился и завел мотор.

Я почувствовала, как меня охватывает азарт, даже страх перед Осокиным отошел на задний план. Сегодня ночью я спала спокойно, а значит, защита Васькиного амулета и кулона действует, что не могло не радовать. И я попой чуяла, что в этой галерее мы найдем что-то интересное, вот точно.

– По-моему, ты сейчас вперед машины побежишь, – с тихим смешком обронил Рэм, ворвавшись в мои рассеянные мысли.

– А?.. – встряхнулась я и немного смущенно улыбнулась. – Ну, у меня всегда так, когда расследование сдвигается с мертвой точки, – пояснила собственное нетерпение.

– Охотница, – с теплотой в голосе сказал Рэм, бросив на меня взгляд, от которого я окончательно растаяла, на время позабыв обо всем.

Как же мало мне надо для счастья, в самом деле. Например, снять эти ужасные шпильки и с ногами забраться на сиденье, дав ногам немного отдыха – в галерее снова придется натягивать маску гламурной кисы. Ничего не поделаешь, работа, куда деваться.

Мы приехали к галерее к обеду, стрелки показывали час, и у меня мелькнула мысль, что после неплохо бы зарулить куда-нибудь попитаться, а то желудок неприлично урчать начнет. Рэм, пока выходили, мое предложение принял с воодушевлением, и в галерею я шла в благодушном настроении. Едва мы появились, юное создание, дежурившее за стойкой администрации, в каком-то легкомысленном платье не по сезону, выпорхнуло и защебетало, почуяв денежных клиентов:

– Добро пожаловать в нашу галерею! Что предпочитаете, кого-то конкретного? У нас последние поступления…

– Я сама выберу, – капризно отмахнулась я, вцепившись в локоть Рэма, надевшего маску невозмутимости. – Хочу чего-нибудь необычного, эксклюзивного!

Видимо, эти понятия у нас с девушкой разнились капитально, ибо она все норовила подвести меня к абстрактной мазне в духе Шагала, а импрессионизм, абстракционизм и прочие труднопроизносимые «измы» я не перевариваю. У меня от разноцветных пятен начинает в глазах рябить и голова болеть, единственный, кого уважаю и готова залипать над его картинами часами, это Дали. Вот уж кто в самом деле сумасшедший гений. Но я отвлеклась, да. Все, что предлагала девица, я отвергала, закатывая глазки, хлопая ресницами и канюча, что мне хочется чего-нибудь эдакого, а вот это, это и вон то уже есть у Лариски и Катьки. Создание, хотя и продолжало профессионально улыбаться, начинало потихоньку звереть, судя по выражению глаз, и тут, дойдя почти до конца галереи, я наконец увидела то, что хотела. Мой палец уперся в изображение русалки, сидевшей на ветке дерева у озера, и я уверенно заявила:

– Вот это. Хочу, котик! – И я выразительно посмотрела на Рэма.

Картина в самом деле разительно отличалась от всех, висевших в галерее. Среди той мазни попадались и вполне обычные, с природой, натюрмортами, видами городов и побережий и прочим, но вот эта – она словно живая была. Не знаю, почему до сих пор ее никто не купил, или не доходили сюда, или у посетителей галереи совсем не было вкуса. Последнее мне казалось наиболее вероятным объяснением.

– Сколько? – в той же ленивой манере спросил Рэм, посмотрев на барышню в платье.

– А… Может, вы что-нибудь еще посмотрите? – неуверенно улыбнулась она. – Это не самая лучшая картина…

– Эту хочу! – перебила я девицу и для пущей убедительности дернула Рэма за руку.

– Ее берем, – кивнул мой барс, и девица спорить больше не стала.

На удивление, стоила картина не баснословных денег, вполне в пределах разумного. А еще я заметила, что она была единственной в своем роде. Больше в таком стиле здесь ничего не висело, и пока нам заворачивали картину, я рискнула поинтересоваться:

– А что это за художник? Больше у вас ничего его нет? А то бы я для дачки присмотрела еще. – Я мило улыбнулась и хлопнула ресницами барышне.

– Так это Вересников Кирилл рисует, – охотно сдала нам явки и пароли администраторша. – Недавно у нас выставляться начал, и его картины нарасхват, – с явным удовольствием добавила она, перевязывая покупку. – Пока нет ничего, но я поинтересуюсь у него, может, он привезет нам что-нибудь в ближайшее время. Если оставите, как с вами связаться, я дам знать…

– Не, я сама через недельку загляну, – снова перебила я словоохотливую девицу. – Спасибочки! – пропела я, Рэм молча подхватил наше приобретение, и мы покинули галерею.

– Значит, Вересников, – протянул мой барс, укладывая картину на заднее сиденье машины. – Думаешь, он?

– Почти уверена, – кивнула я, сев на свое место и с облегчением избавившись от ужасных шпилек. – Заметил, как картина отличалась от остальных?

– Странно, что ее не купили до сих пор, ведь действительно красивая очень. – Рэм завел машину. – И если в самом деле он занимается темной магией, жаль. – Он вздохнул. – Такой талант загубить…

Я пожала плечами, забравшись с ногами на сиденье.

– А такое часто бывает, – философски заметила. – У одаренных людей странные понятия о жизни вообще и о морали, знаешь ли.

– Да уж, – задумчиво отозвался Рэм. – Жизнь в принципе весьма странная штука…

Мы помолчали, размышляя каждый о своем, а потом я вспомнила, что хотела пообедать, о чем и сказала Рэму. До офиса мы заехали в ресторанчик неподалеку, вкусно поели и наконец приехали на работу. С каким облегчением, чуть ли не застонав, я стянула сапоги! Не знаю, как в них ходят, это же пытка натуральная, а не обувка.

– А у нас новости! – весело известила я с порога, увидев, что в гостиной сидят Василиса и Рада и пьют чай. – Мы на художника вышли!

Они обернулись, и брови обеих синхронно поползли вверх. Я же запоздало вспомнила, в каком виде приехала – сменить наряд гламурной кисы на привычную одежду забыла, естественно.

– Маскировка, – с усмешкой пояснила я свой, мягко говоря, необычный вид.

– А-а-а, – протянула Василиса и поставила чашку с чаем на стол. – А я уж подумала, что что-то пропустила в этой жизни, что ты решила имидж сменить.