– Началось всё с десяток лет назад, когда у кого-то из учёных возникла идея улучшить человека не кибернетически, а биологически, – начал рассказ Палыч. – Старый человек – тварь очень хрупкая и анархичная, а значит, для построения коммунизма и освоения радиоактивной целины бесполезная. Даже с железяками внутри. А вот новый советский человек, способный пить радиоактивную воду, выдерживать попадание гаубичного снаряда, питаться лучами солнца и так далее – это уже совсем другой коленкор….

– …И воплощали эту идею в Загорске-9, – продолжил я мысль шефа.

– Именно, – кивнул он. – Экспериментировали со всеми частями тела: мышцы, пищеварительная система, кости и так далее. Стремились достигнуть предела во всём: если мышцы, то как можно сильнее; если кости, то крепче стали, если мозги – то… Соответственно. Не знаю, в чью больную голову пришла мысль воссоздать вождя мирового пролетариата в улучшенном виде. Но факт остаётся фактом: в рамках проекта мозг того, старого Владимира Ильича достали из банки с формалином, просканировали, сняли максимум нейронных связей, взяли биологический материал и принялись экспериментировать. Первые модели, насколько мне известно, получились неудачными, оно и понятно, наука есть наука, без неудач никуда, но вот потом удалось – и на свет появился наш герой… Что это там? – мы стояли чересчур долго, и Палыч вытянул шею, стараясь рассмотреть причину.

Оказалось, что причина крылась в небольшой пробке: фары высветили блокпост впереди, где угрюмые милиционеры проводили проверку документов. Рядом стояли, притопывая на холоде, солдаты Кантемировской дивизии.

– Так вот, – шеф снова сел на место и продолжил. – Тот мозг был первой удачной моделью, но был и нюанс – слишком быстро мутировал. Разрастался, обретал новые способности, обучался и через какое-то время, похоже, понял, кто он и чего от него хотят. Учёные ставили на нём эксперименты по подключению к сети – это была их ошибка номер один. Давать сверхразуму доступ ко всему возможному массиву информации – это как-то… Да ёлки-палки, что там?! – начальник нервничал из-за вынужденного простоя. – Короче, мы проследили всю схему. Ленин варился-варился в сетевой информации и решил действовать. Не размениваясь на мелочи, он связался сразу с высокими чинами, которых можно было купить или шантажировать – как наших покойных депутатов. Взламывал почту, искал грязное бельё: с его возможностями это было раз плюнуть. Через депутатов вышел на «большие звёзды» армии, флота, КГБ и далее. Я читал его переписку с нашими подопечными, и у меня на глаза наворачивались слёзы зависти. Шедевр челночной дипломатии.

Милиционеры подошли к нашей машине, Палыч показал голограмму удостоверения – и старлей в серой шинели, кивнув, выпустил нас на свободу.

– А зачем вообще всё это было надо? – спросил я.

– Не знаю, – пожал плечами шеф. – Может, двинулся на революции, а может быть, – он понизил голос, – дело в том, что у нас и правда совсем не тот режим, о котором мечтал Ильич… В общем, нашлась куча недовольных. Причём не из тех, кто живёт в бараках и мясо видит раз в неделю. Люди, у которых было всё, чего только можно желать, с удовольствием продавали страну, причём за не особенно и высокую цену. Офицеры КГБ – за возможность сместить, наконец, верхушку Конторы. Депутаты – за должности, квартиры и барахло. Военные – за тёплые места в Генеральном штабе или политическую карьеру. Мерзавцы. Даже хорошо, что он их почти всех… – Палыч сделал красноречивый жест ладонью у горла.

Я усмехнулся:

– Ну да, он сделал за нас всю работу на несколько лет вперёд.

– Ага. Как бы сокращения не начались, – растянул губы в улыбке Палыч. – Так вот, первым проколом нашего гения стал Золотарёв. Незадолго до Большого концерта он начал Ленина открыто шантажировать, требуя дать собственную республику в Европе. Это была большая ошибка обоих, которая в итоге и похоронила всё предприятие и их самих в придачу. Ильич решил разобраться с предателем самостоятельно, а чтобы никто ничего не заподозрил, замаскировал под убийство с личными мотивами.

– А потом?

– Лукацкий был связан с Золотарёвым и сразу сделал верные выводы, поэтому его тоже нужно было убрать.

– Ага, – кивнул я, понимая, что было дальше. – Но это убийство получилось куда более топорным, я вышел на след – и наш отдел было решено убрать.

– Тут неоднозначно, – пожевал губами Палыч. – Вероятнее всего, он преследовал три цели: убрать наш отдел, проредить своих ненадёжных союзников в КГБ и отвлечь Контору от каких-либо расследований вообще. Для этого, я думаю, он тебя и освободил.

– Да, мне такая мысль тоже приходила. Иначе зачем обстреливать Контору? На первый взгляд это бесполезно, а с этой точки зрения – вполне логично. Но вот что интересно: ну ладно, ну захотел он проредить. Но почему бы просто не взять и не выжечь мозги всем по очереди?

Палыч покачал головой:

– Не-ет, он не смог бы. Его до сих пор держали в Загорске-9 на правах подопытного кролика. Соединение с сетью было нестабильным – именно для этого ему и понадобился Дворец Советов. Коммуникации. Да и, мне кажется, он просто запутался в своих интригах. Когда просчитываешь всё наперёд и видишь по несколько плюсов и минусов того или иного хода, очевидные решения отпадают сами собой – велик соблазн убить двух и более зайцев.

– Знаешь, – усмехнулся я, – вот сижу и думаю: всё очень стройно, очень логично, но… Черт возьми, Ленин? Мутировавший мозг Ленина со способностями к телепатии, искусственно созданный в лабораториях Загорска-9?..

Палыч улыбнулся:

– Сам никак не могу до конца в это поверить.

– Да уж… – я потёр переносицу. – Так как всё должно было получиться?

– О, очень красиво. Во-первых, я почему-то уверен, что твоё расследование Ленин изначально направлял. Лишь на поздних стадиях, когда его отключили от сети и приготовили к поездке в Москву, он не мог тебя держать в узде. У меня нет доказательств, но это вписывается в общую концепцию устранения чужими руками наиболее заклятых друзей. А если говорить о результате мятежа… Он здорово подчистил Партию и правительство. Не знаю, чего он хотел, но как-то и не тянет проверять, знаешь ли. Назови меня старомодным, но я предпочитаю старую добрую диктатуру людей диктатуре сбрендившего мозга-мутанта.

Мне оставалось лишь молча согласиться.

Ещё какое-то время мы ехали молча, я смотрел в окно и наслаждался видом ночного города. На душе почему-то стало пусто и тоскливо.

– Слушай, – позвал я начальника. – Одно до сих пор у меня не укладывается в голове.

– Да? – переспросил шеф.

– Зачем Ленину было убивать Гречко? Он же был нужен ему не до, а во время мятежа. Блокировать космопорт, подвезти свежие силы в случае неудачи.

– Мало ли, что там могло быть, – проворчал Палыч. – Может, он просто свихнулся под конец.

По его реакции мне всё мгновенно стало понятно.

– Мудак ты.

К моему удивлению шеф не стал отпираться: