– Не стоило приходить в наш мир, – сказал акробат.

Он выпил шаутта, забрал всю его силу, тень растаяла, а лужи вокруг него задымились, испаряясь вместе с каплями мелкого дождя, теперь не успевающими касаться земли.

Кости упорно не желали показать ей выход. Они катились куда угодно, только не прочь из здания. В залы, коридоры, на лестницы, балконы и террасы. Несколько раз Шерон подумывала разбить стекло, но, выглядывая на улицу, видела то пропасть, то крыши далеко внизу, то мэлгов.

– Да что с вами такое? – не выдержав, прикрикнула она на них.

Те стукнулись поверхностями, словно перекладывая вину друг на друга.

– Ты просила безопасную дорогу, – напомнила Бланка. – Допускаю, они так нас и ведут.

– Уже третий час мы блуждаем здесь. И мне кажется, здание таувинов давно закончилось. Мы прошли в смежное, а за ним, – Шерон выглянула в окно, – еще одно. Мы возле купола, о котором я тебе говорила.

Каменная поверхность циклопического строения внешне напоминала яичную скорлупу, которая закрывала собою небо, такого размера она была.

Шерон дотронулась пальцами до стены, и Бланка поняла, что та делает. То же самое, что и в даирате в мрачную ночь прихода ирифи. Оставляет метку для Лавиани.

– Думаешь, она найдет нас?

– Не знаю. – Указывающая даже не уточнила, о ком спрашивает спутница. – Но я знаю ее. Она будет искать знаки. С Тэо гораздо сложнее.

– Проще. – Улыбка была едва видимой на бледных губах. – Ты забыла. Он чувствует Арилу.

Еще час игральные кости вели вперед только по им известной дороге. Иногда останавливаясь и поворачивая обратно, словно обходили невидимые людям опасности.

И все же они проглядели угрозу. Возможно, потому, что не были научены защищать людей от людей. Лишь от мертвых, да, быть может, существ мрака.

Обе женщины пропустили момент, когда из смежного коридора, темного и казавшегося пустым, выскочил человек и приставил к горлу Бланки нож, сильно дернув ее волосы назад, так, что та вскрикнула от неожиданности и боли.

Несколько мгновений Шерон и последний уцелевший контрабандист смотрели друг другу в глаза.

– Нож выглядит небольшим, но очень острым, – спокойно сказала она ему, оставшись на месте. – Если ты поранишь ее, мэлги, а может, кто еще похуже почуют кровь.

Он был невысоким, но коренастым и крепким. С начинающими седеть висками и темными неглупыми глазами. Не враг. Просто обычный человек. Уставший, как и они.

Она помнила его в экипаже, вместе с товарищем моряк обычно следил за парусом.

– Вы преследуете меня. – Говорил он хрипло и негромко, но она заметила, что нож чуть отодвинулся от шеи Бланки. Та разумно не шевелилась.

– Преследовали. Всех вас. Вы украли ее и вещи, которые вам не принадлежали.

– Я был против, чтобы забирать рыжую госпожу. Она подтвердит.

– Это так, – согласилась Бланка. – Но не могу испытывать к тебе благодарность, когда ты вот-вот меня прирежешь. Может, уберешь оружие и мы поговорим?

Шерон увидела колебание на лице мужчины и сказала мягко, словно говорила с перепуганным, а потому готовым напасть из-за страха псом:

– Посмотри на нас. Она – незрячая. И не способна причинить вред. Я… – Указывающая пожала плечами. – У меня нет такой цели. И у нас нет оружия.

Молчание.

– Мы – люди, – продолжила Шерон. – И должны быть вместе. Заодно. Особенно здесь. Когда вокруг твари ночи. Ведь ты видел их?

– Видел, – последовал глухой ответ. – А это что?

– Игральные кости. Артефакт из далекого прошлого. Старинная безделушка, которая спасает нас, показав безопасную дорогу.

– Магия.

– Уверена, что контрабандисты сталкиваются с подобными вещами.

– А ваша подруга? Седоволосая?

– За ней погнались мэлги. Мы не знаем, где она.

Он убрал нож обратно в кожаные ножны на поясе и отпустил волосы Бланки.

– Я Халез, – произнес моряк. – Мы пойдем вместе, и, быть может, Шестеро останутся милостивы к нам. Может быть, мы и уйдем из этого проклятого города.

– Я Шерон. А это Бланка.

Он кивнул, принимая их имена, все еще настороженно косясь на игральные кубики.

– Зачем вы вообще сюда пришли? – Госпожа Эрбет осторожно коснулась своей шеи.

Халез сглотнул:

– Не знаю.

Шерон поняла, что он лжет, и все так же мягко и спокойно произнесла:

– От того, что мы говорим правду друг другу, зависят наши жизни. Ты ведь понимаешь это?

Контрабандист ссутулился, посмотрел на нее темными глазами с покрасневшими веками, спросил:

– У вас есть какая-нибудь еда?

Еды оставалось мало, но указывающая кивнула, и Бланка, легко считав этот жест, вытащила из сумки вощеный холст, в который было завернуто последнее мясо.

Моряк взял где-то половину, начал жадно есть. Поглядывая то на одну, то на другую. Затем напился воды из ручейка, что тонкой серебристой ниткой стекал с потолка по наклоненной колонне.

– Это было какое-то наваждение. Не наше желание. Нас просто вели сюда. Я так думаю.

– Вели? – Красивые брови Шерон сдвинулись.

– Та дрянь. Статуэтка госпожи. Капитан сказал, что она ценна. Он хорошо разбирался в древностях, поэтому мы ее и не выбросили.

– Но в итоге ты оставил ее.

Халез тут же напрягся:

– Вы ее нашли?

– Да.

– Она у вас?! – Его голос едва не сорвался на визг, а на лице появился ужас.

– Нет. – Указывающая вновь показала раскрытые ладони. – Она у нашего друга. Ты должен его помнить.

Девушка увидела быструю одобрительную ухмылку, тронувшую губы Бланки. Та явно предназначалась фразе: «Мы говорим друг другу правду».

Что же. Шерон уже не была так наивна, чтобы оставаться честной с первым встречным. Особенно с тем, кто все еще представляет опасность.

– Тогда сожалею о вашем друге. – На его смуглом лице не было никакого сожаления. – Тварь, что ходит здесь, чует ее.

Указывающая подалась вперед, ощущая на себе «взгляд» молчаливой Бланки.

– Тварь?.. Чует?

Он вновь начал пить, его кадык ходил туда-сюда. Затем он вытер рот рукавом довольно грязной рубахи.

– Кто-то шел за мной, пока я ее не оставил. Не знаю кто. Слышал тяжелые шаги. Бежал. В итоге страх победил наваждение, и я смог избавиться от этой проклятой штуки.

Шерон подумала, что «эта штука» спасла карифца, в отличие от его товарищей на выжженной полосе.

Тварь… Возможно, кто-то из мэлгов или шауттов. Она чувствовала, что от мужчины пахнет страхом, и понимала, что бывает с человеком, когда того охватывает паника. Он мало думает, поддается инстинктам и бежит.