Голова Сети I. Каирский музей

Часть рельефа Сети I в Карнаке. Прерывистой линией обозначена фигура старшего сына Сети, изобразившего себя здесь значительно позже момента изготовления рельефов, вследствие чего вертикальная колонна иероглифов захватывает фигуру. Пунктирная линия представляет собой фигуру Рамсеса II, помещенную им на место изображения свергнутого им с престола старшего брата

Возможно, что тяжелое бремя заупокойных вкладов его отца заставило Рамсеса искать новые источники доходов. Как бы то ни было, мы его находим в третий год его царствования в Мемфисе советующимся со своими чиновниками о возможности достижения нубийской области Вади-Алаки и развития в ней горного дела, к чему безуспешно стремился Сети. Присутствовавший на совещании наместник Куша объяснил царю затруднения и рассказал о бесплодной попытке найти по дороге воду. Путь был настолько плохой, что, когда караваны отваживались отправиться по нему через пустыню, «только половина из их (состава) доходили туда (в Куш) живой, ибо они (люди) умирали от жажды по дороге вместе с ослами, которых они гнали перед собой». Они должны были брать с собой достаточно воды вплоть до возвращения в Египет, так как невозможно было найти ее в копях. Итак, золото не доставлялось вовсе из этой страны вследствие отсутствия воды. Вкрадчиво льстя, наместник и двор советовали сделать еще попытку снабжения дороги водой, и в результате утвердительного царского повеления явилось письмо наместника Куша, сообщавшего о полном успехе предприятия и нахождении богатого источника воды на глубине всего двадцати футов. В Куббане, где дорога к копям покидала долину Нила, Рамсес велел наместнику поставить памятную плиту с записью бегло описанных нами событий. Подобные предприятия внутри страны знаменовали собой лишь начало деятельности Рамсеса. Честолюбие влекло его к более великим задачам: он замышлял ни больше ни меньше как восстановление великой Азиатской империи, покоренной его предшественниками, царями XVIII династии.

Мы видели, что в наследство XIX династии досталось весьма опасное положение в Сирии. Рамсес I был слишком стар и царствовал слишком недолго, чтобы успеть там что-нибудь сделать; его сын Сети I был не в состоянии проникнуть на территорию, занятую хеттами, и еще того менее – оттеснить их в Малую Азию и вернуть древние завоевания XVIII династии. Когда Рамсес II взошел на престол, хетты находились в бесспорном обладании этими территориями, вероятно, в течение уже более 20 лет, считая со времени единственной попытки Сети I вытеснить их оттуда. Продолжительный мир, заключенный, вероятно, с Сети, дал их царю Метелле хорошо им использованную возможность сделать их положение в Сирии непоколебимым. Продвигаясь на юг вверх по долине Оронта, хеттский царь взял центр сирийского могущества в дни Тутмоса III, Кадеш, который, как мы помним, причинил ему больше беспокойства и держался более стойко, нежели другие царства Сирии. Мы уже видели его стратегическое значение, учтенное хеттским царем, который сделал из него оплот своей южной границы.

Военный план Рамсеса был сходен с планом его великого предка Тутмоса III: он решил сначала овладеть берегом, чтобы использовать в качестве базы один из его портов и располагать быстрым и легким сообщением с Египтом по воде. Наши источники ничего не сообщают о его операциях в первую кампанию, когда этот замысел был приведен в исполнение. Мы имеем лишь немое свидетельство плиты из известняка, высеченной на скале, обращенной лицом к реке, вблизи Бейрута, но она так испорчена временем, что можно прочитать лишь имя Рамсеса II и дату «год четвертый». Следовательно, именно в этом году Рамсес продвинулся вдоль финикийского берега до этого пункта. К несчастью для Рамсеса, эта подготовительная кампания, хотя и необходимая, дала хеттскому царю Метелле возможность сосредоточить все наличные ресурсы и собрать все силы, откуда только было можно. Вассальные цари со всей его обширной империи были обязаны доставить вспомогательные отряды в его армию. Мы находим среди них старых сирийских врагов Египта: царей Нахарины, Арвада, Каркемиша, Коде, Кадеша, Нугеса, Угарита и Алеппо. Кроме того, подчиненные Метелле царства в Малой Азии, как, например, Кезведен и Педес, были приведены в боевой порядок; и, еще неудовлетворенный размерами собранной армии, Метелла употребил запасы своей сокровищницы на подстрекание наемников из Малой Азии и с островов Средиземного моря. Разбойничьи банды ликийских пиратов, вроде тех, которые грабили берега Дельты и Кипра при XVIII династии, а также мисийцы, киликийцы, дарданийцы и отряды из неидентифицированного Эрвенета вступили в ряды хеттов. Таким путем Метелла собрал армию более страшную, чем любая из тех, с которыми когда-либо приходилось встречаться египтянам. По своей численности она была огромной для тех времен, включая, вероятно, не менее 20 000 воинов.

Плита Рамсеса II (справа) и Эсархаддона (слева) в Финикии, высеченная в скалах известняка в устье реки Нар-эль-Кельба вблизи Бейрута

Рамсес со своей стороны также деятельно вербовал наемников. Начиная с отдаленнейших дней Древнего царства нубийские рекруты встречались в изобилии в египетских армиях; одно из их племен, маджа, снабдило полицейской охраной столицу Эхнатона и обычно несло подобную же службу и в других пунктах царства фараона. Среди войск, составлявших гарнизоны Сирии в дни Амарнских писем, за 60 лет до этого, мы находим «шерденов», или сардинцев, появляющихся здесь впервые в истории. Эти последние набирались теперь в армию Рамсеса в значительном количестве, так что они составили в ней заметный элемент. Как свидетельствуют анналы, Рамсес мобилизовал «свою пехоту, свои колесницы и шерденов». Царь заявляет, что он взял их в качестве пленников во время одной из своих побед, и потому, без сомнения, некоторые из них являлись остатками воровских шаек, захваченными в то время, когда они плыли, грабя берега Западной Дельты. Фараон должен был командовать армией не менее чем в 20 000 человек, хотя количество наемников нам неизвестно, так же как и то, какую часть его сил составляли, по сравнению с пехотой, колесницы. Он разделил эти войска на четыре отряда, называвшиеся каждый по имени одного из великих богов – Амона, Ра, Птаха и Сутеха (Сета), – и сам принял личное командование над отрядом Амона.

В конце апреля пятого года своего царствования (1288 г. до н. э.), с прекращением дождей в Сирии, Рамсес выступил из Джару во главе своих войск. Отряд Амона, в котором находился фараон, составлял авангард, а другие отряды – Ра, Птаха и Сутеха (Сета) – следовали за ним в перечисленном порядке. Какую дорогу через Палестину избрал Рамсес, теперь невозможно определить, но, когда египтяне достигли области Дивана, они шли по приморскому пути вдоль финикийского берега, который, как мы видели, был захвачен в кампанию предыдущего года. Здесь Рамсес основал в этот раз или раньше город, который носил его имя и, вероятно, предназначался в качестве базы для данной кампании. Его местоположение в точности неизвестно, но возможно, что он лежал у устья реки или же вблизи него, там, где стоит плита Рамсеса предыдущего года. Здесь он сформировал авангард из копейщиков и начальников своих войск и повернул внутрь страны, быть может, вверх по долине реки, хотя значительно менее крутая дорога отходила от моря южнее, вверх по Литании. Затем фараон перебросил свои силы в долину Оронта, и, продвинувшись вдоль этой реки на север, в последних числах мая он разбил лагерь, в ночь на 29-й день, считая со времени выступления из Джару, на крайних высотах между северными концами обоих Ливанских хребтов, откуда открывался вид на обширную равнину Оронта, где на расстоянии лишь одного дня пути находился Кадеш с его укреплениями, вероятно виднеющимися на северном горизонте.