Улыбка Кэтрин погасла.

— Прошу тебя, не сердись.

— Я не сержусь, Кэтрин, — отозвался Джек. — Я просто… В общем, не знаю, что со мной.

— Беспокоишься? — подсказала она.

— Ты заставляешь меня беспокоиться, женщина! Я беспокоюсь с той самой минуты, как повстречал тебя. Я старею из-за этого.

Подойдя к Джеку, Кэтрин взъерошила ему волосы.

— Что-то седины еще не видно, — поддразнила она его.

Схватив девушку за руку, Джек заглянул ей в глаза.

— Будь очень осторожна. Будь все время начеку.

— Ты тоже, — напутствовала она Джека. — А теперь пойдем навестить мою сестру.

Проведя полдня в постели, Остин к ужину был, по его словам, голоден как волк. Мэлии, правда, еда не лезла в горло, но Остин даже* не заметил этого. Сейчас он сидел в кабинете, где слушал Фрэнка Синатру и пил виски. Раньше, глядя на него, Мэлия испытывала неподдельное восхищение. Но сегодня вечером она лишь с ужасом спрашивала себя, что же он натворил.

Мэлия мыла посуду, когда зазвонил телефон. Бросившись к кабинету, она замерла в дверях и, затаив дыхание, слушала, что Остин говорит в трубку.

— На берегу у вулкана? А как она туда попала?.. Что значит, вы не знаете?.. У нее амнезия?.. Нет тяжелых повреждений… Хорошо. Что ж, думаю, врачи правы — ей надо дать успокоительное. Завтра же утром буду там… Палата двести десять в новом крыле, понял… Спасибо, лейтенант…

К тому времени когда Остин повесил трубку, сердце Мэлии бешено билось.

— Что сказал лейтенант? — осведомилась она.

Остин повернулся к ней, и Мэлия едва не вскрикнула — ни разу в жизни не видела она его таким изумленным.

— Они нашли Ники, — ответил он. И добавил: — Живой.

Он был в таком явном замешательстве, что это не могло укрыться от внимания Мэлии. Почувствовав, что у нее подгибаются колени, женщина ухватилась за дверной косяк.

— Просто чудеса какие-то, — удивленным тоном продолжал Остин. — Видимо, она поплыла по заливу и выбралась на берег недалеко от гостиницы. Невероятно!

— Где же она? — дрожащим голосом спросила Мэлия.

— В Хило, в медицинском центре.

— Она ранена?

— У нее сотрясение мозга, множественные мелкие травмы и ушибы. Ей дали успокоительное, и врачи не хотят, чтобы ее тревожили ночью.

— А что ты говорил об амнезии?

Остин бросил на нее пронзительный взгляд.

— Беспокоиться не о чем. Это временное состояние, которое, как говорит доктор, пройдет уже к утру. И вот еще что: Пени Каала тут ни при чем. Она сама пришла в полицию, и на время совершения похищения у нее есть алиби. Забавно все поворачивается, не так ли?

— Забавно? — переспросила Мэлия. — Довольно неуместное слово в данной ситуации.

— Я хотел сказать не «забавно», а «странно», — нетерпеливо поправился Остин. — Думаю, ты захочешь поехать со мной утром в больницу.

— Конечно, — подтвердила Мэлия.

Подойдя к приемнику, Остин выключил музыку и поставил пустой стакан на стол.

— Знаешь что, Мэлия, — проговорил он, оглядываясь по сторонам, — вся эта история измотала меня. Пожалуй, я пойду к себе. Мне надо побыть одному, ты не возражаешь?

Забыв об облегчении, которое испытала всего минуту назад при известии о том, что Ники жива, Мэлия задрожала от ужаса. Ей пришла в голову одна пугающая мысль и быстро овладела всем ее существом. Утром Ники сможет рассказать, что с ней случилось и кто это сделал. Утром…

— Разумеется, я не возражаю, Остин. Нам обоим надо побыть наедине с собой.

Подойдя к ней, Остин поцеловал ее в щеку, а Мэлия, прикусив губу, отвела глаза в сторону.

— Что ж, тогда спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

— Ты больше ничего не скажешь мне? — спросил он. — Ведь ты обычно говоришь, что любишь меня.

Ее глаза встретились с его ясными голубыми глазами.

— Я всегда любила тебя, Остин. И всегда буду любить.

Улыбнувшись, он вышел из кабинета и направился по коридору. Мэлия, как обычно, обошла дом, гася везде свет, и лишь затем пошла к себе в комнату. Там она почистила зубы, умылась и вытащила заряженный пистолет, который Остин держал в ее туалетном столике. Сунув его в карман платья, она дождалась десяти часов, погасила свет в спальне, выскользнула из дома и, прячась за кустами, освещенными лунным светом, прокралась в гараж.

Пробравшись в темноте к дорогой спортивной машине Остина, Мэлия открыла заднюю дверцу и спряталась, съежившись на полу у заднего сиденья. Она так надеялась, что ужасные подозрения рассеются с наступлением темноты. И молила Господа о том, чтобы утром ничто, кроме затекших суставов, не напоминало ей о случившемся.

Однако надежды ее не сбылись. Около полуночи дверь гаража отворилась и она услышала приближающиеся шаги Остина. Мэлия затаила дыхание. Он подошел к передней дверце, но затем, передумав, ушел. Когда Мэлия решилась наконец приподнять голову, до нее донесся шум заводимого двигателя.

Фары на миг осветили гараж, и Мэлия увидела Остина за рулем черного автомобиля компании, которым вообще редко пользовались и на котором сам Остин не ездил никогда. Потом огни исчезли — машина ехала мимо дома. Миновав дом, Остин снова включил фары, и автомобиль быстро поехал в сторону шоссе.

Мэлия пересела на переднее сиденье и выжала сцепление.

— Все хорошо, — пробормотала она.

Мотор выжидающе гудел. Мэлия была неважным водителем, а тут еще дурные предчувствия отвлекали ее. Поэтому, отпустив тормоза и включив первую скорость, она медленно вывела спортивную машину из гаража.

Затем Мэлия переключила скорость и поехала чуть быстрее. Если бы Остин знал, что она делает с его призовой машиной, он бы пристрелил ее. Мэлия едва не засмеялась, но тут же вспомнила о пистолете, лежавшем в ее правом кармане.

Набрав полную грудь воздуха, Мэлия решительно переключила на третью скорость и как стрела пронеслась мимо дома по направлению к шоссе.

Новое крыло медицинского центра в Хило еще не было официально открыто, и по сравнению с оживленным основным зданием там было довольно безлюдно. По этой причине Джек и Танака выбрали именно эту часть больницы.

На втором этаже дежурила единственная сестра. Она должна была заботиться о пациентах в двух частных палатах, находящихся в противоположной от палаты 210 части холла. Танаке пришлось прибегнуть к могуществу своего значка, чтобы им позволили использовать палату 210: он заверил сестру, что собирается выслеживать важного свидетеля.

Пока Кэтрин с помощью грима рисовала на себе синяки и ссадины, Джек сходил в главное здание и стащил там все необходимое для того, чтобы окончательно превратить Кэтрин в раненую Ники. Надев больничную рубашку, принесенную Джеком, Кэтрин забрала наверх волосы, и Кейзи для маскировки забинтовал ей голову.