– Я все знаю. Просто поверь мне. Я все знаю.

Остальные отцы, стоявшие на платформе, тактично увели всех детей на другую канатную дорогу. Я слышу, как кто-то предлагает спуститься и поиграть в футбол на земле. Мы одни на платформе.

– Так что именно ты знаешь, Сильви? – осторожно спрашивает Дэн. Его готовность защищать меня даже сейчас пробивает меня на новую волну слез. Ведь что, в сущности, я могу знать? Всю свою жизнь я жила во лжи.

– Я знаю, что ты такой, каким я тебя всегда считала, – смотрю в голубые озера его глаз, стараясь заглянуть в самую их глубину. – Ты гораздо лучше, чем я когда-либо думала. – В горле встает ком, но я продолжаю: – Я знаю все, что ты сделал для моей семьи. Знаю все страшные тайны, которые тебе пришлось хранить от меня. Теперь я знаю правду о своем отце. О Джосс Бертон. О Линн. Я видела письма. Я их читала. – Делаю глубокий вдох и произношу слова, о которых всего несколько дней назад не могла бы и помыслить: – Я знаю, что мой отец был лжецом, лицемером и просто куском дерьма.

Дэн вздрагивает и смотрит на меня так, будто я повредилась умом:

– Что ты сказала?

– Мой отец был куском дерьма.

Мои слова еще некоторое время висят в воздухе. По лицу Дэна вижу – он по-над обрывом. Мы оба по-над обрывом (точнее, по-над детской площадкой на высоте тридцати футов). Дэн молча смотрит на меня, будто не в силах вымолвить ни слова. И это хорошо, потому что я еще многое хочу ему сказать.

– Я жила в мыльном пузыре, – сглатываю я. – В безопасном, удобном пузыре с термостатом и обогревателем. Но теперь пузырь лопнул. Теперь меня продувают все ветра. Но мне это нравится! Я чувствую себя… свободной.

– Это заметно, – медленно кивает Дэн. – Твое лицо… Ты теперь даже выглядишь по-другому.

– По-другому в хорошем смысле?

– Ты теперь выглядишь… по-настоящему. – Он внимательно изучает мое лицо, будто отмечает новые черты. Не про это ли говорил Джон, когда рассказывал про Оуэна? – Не как принцесса или куколка. А как живой, настоящий человек. Твои глаза. Твое лицо. Твои волосы. Ты прекрасна, Сильви.

Ощупываю голую шею. Мне все еще немного непривычно с короткими волосами. И все же теперь я чувствую себя… собой.

– Златовласка Сильви мертва, – отрезаю я, на что Дэн серьезно кивает:

– Ну и пусть покоится с миром.

Вдруг слышу чье-то тяжелое пыхтение за моей спиной: к нам по аварийной лестнице поднимается парень лет двадцати. Одной рукой он держится за лестницу, второй протягивает мне защитный шлем. Но, увидев мое окровавленное, заплаканное лицо, резко отшатывается назад и едва не падает с лестницы.

– Это увечье вы получили на нашей территории? – вопрошает он, отдышавшись (и покрепче ухватившись за лестницу). – Поскольку вы не являетесь зарегистрированным клиентом, вы не прошли инструктаж по технике безопасности. Также вы не получили страховочные тросы, защитный шлем и…

– Не волнуйтесь, – перебиваю его я. – Увечье я получила не на вашей территории.

– Ясно. – Он с укором смотрит на меня и нехотя протягивает мне шлем. – Все клиенты должны постоянно носить защитные шлемы. Все клиенты должны зарегистрироваться, прежде чем использовать любой из снарядов. Все клиенты обязаны надевать страховочные ремни.

– Простите, – виновато мямлю я и беру у него шлем.

– Я прошу вас незамедлительно покинуть снаряд, – добавляет парень таким осуждающим тоном, что я невольно хихикаю.

Смотрю на Дэна, он тоже улыбается.

– Хорошо, я сейчас спущусь, – говорю я, а сама смотрю на аварийную лестницу и чувствую новую волну тошноты. – Через минуту.

– Могу показать тебе более мягкий и незамедлительный путь вниз, – говорит мне Дэн. – Или ты желаешь опять спуститься по веревочной лестнице?

– Не сегодня, – стараюсь подражать его беспечному тону. – Как-нибудь в другой раз.

Следую за Дэном по веревочному мосту на нижнюю платформу. Мост шатается, и меня шатает каждый раз, когда я смотрю вниз. И пусть у меня дрожат ноги, я ослепительно улыбаюсь Дэну и иду за ним, за моим Вергилием по этому веревочно-развлекательному кругу ада. Я вспоминаю слова Джона: «Vincit qui se vincit». Побеждает тот, кто побеждает себя!

Вскоре мост остается позади, и мы спускаемся с нижней платформы по небольшой лесенке. Я на твердой земле! Наконец-то! Хочется лечь и целовать землю. Но, естественно, я этого не делаю.

– О̓кей, раз уж мы на земле, ты не трясешься от страха и не собираешься падать в обморок, я спрашиваю еще раз, Сильви: какого черта? – принимается распекать меня Дэна. Его зрачки расширены; он, кажется, действительно напуган. – Расскажи мне, что случилось с твоим лицом… И с волосами… – Дэн загибает пальцы. – Откуда ты знаешь о своем отце? Меня не было дома всего две ночи, и все кошмары тут же вырвались на свободу.

Всего две ночи? А кажется, будто целая вечность.

– Я знала, что ты соврал мне по поводу Глазго, – отвечаю я, знакомое чувство стыда тут же начинает теснить мне грудь. – Я думала, ты уехал к лю… Я думала, ты собираешься бросить меня. Ты говорил, что тебе нужна свобода. Говорил, что хочешь сбежать.

– Боже, я совсем не это имел в виду. – Дэн прикрывает глаза. – Я просто… – Он умолкает, и я с безмолвным ужасом ожидаю его ответа. – Просто все становилось слишком… – Он снова замолкает, устремив взгляд в небеса.

Я не могу закончить предложение за него, как делала когда-то. Сильви-телепат, которая знала о своем муже все, исчезла. И теперь, после страшного подъема на тридцать футов и не менее пугающего спуска, я вижу нас такими, какие мы есть на самом деле. Обычная супружеская пара из юго-западного Лондона, которая зашла в тупик. Муж и жена, что пытаются во всем разобраться. Найти свой путь. Какой – они еще не знают.

– Я знаю, что ты жил в «непрекращающемся кошмаре», – вставляю я. – Мэри Холланд сказала мне.

– «Кошмар» – слишком сильно сказано, – Дэн устало протирает глаза, – но вот то, что это не прекращалось… Твоя мама звонила мне чуть ли не каждый день. Нескончаемые письма от адвокатов, от литературного агента Джосс Бертон. И еще эта новая книга… Сильви, эта книга вызовет огромный общественный резонанс, если выйдет. Я не уверен, что мы сможем остановить Джосс в этот раз.

Он выглядит таким уставшим и обеспокоенным, что мне хочется сказать ему что-нибудь успокаивающее. И в то же время остатки злости и обиды за то, что меня столько лет держали в неведении, вырываются наружу:

– Тогда почему ты мне не сказал?

Ведь это Дэн хранил от меня секреты, которые вбивали клинья между нами. Это он старался побыстрее перелистнуть страницу, когда я хотела прочитать всю историю.

– Ты должен был сказать мне все с самого начала. Ты должен был сказать: «Сильви должна знать!» – моему отцу еще тогда, когда он тебя во все это втянул. Все было бы совсем по-другому.