— Квинт назвал пароль.

— Ах, пароль!

— Я думала, что этот человек — враг. — Роксана сказала об этом почти спокойно.

Рутилий вырвал у нее из рук винтовку.

— Идиотка, ты не просто убила нашего человека. Ты сорвала важную операцию. Этот парень жил в Месопотамии много лет. Он знал места, знал язык в совершенстве. У него оставались здесь друзья. Он должен был собрать в тылу монголов отряд из добровольцев, вскрыть тайный склад оружия Содружества и нанести удар варварам в спину. И ты все погубила. Второго такого человека у меня нет… — Рутилий сделал паузу — сейчас заговорит про военный суд, понял Квинт.

— Она сегодня спасла жизнь Цезарю, — сказал фрументарий поспешно.

Рутилий глянул на него с ненавистью:

— Еще раз увижу вас обоих на стене без моего разрешения — расстреляю обоих.

Рутилий ушел, кипя от злобы. Квинт чувствовал себя растоптанным и оплеванным. Растоптанным — потому что он только что помог уничтожить такую прекрасную операцию. Оплеванным — потому что его в этот план не посвятили. А ведь про тайный склад оружия он сам рассказал Рутилию.

— На этом парне был водолазный костюм, — сказал Квинт тихо.

— Мне надо идти… — заявила Роксана.

— Идти? Куда?

— Идти писать книгу… Я придумала новый абзац.

— Что? Ты пишешь здесь книгу? — Его стал разбирать дурацкий смех. — А кто ее будет читать? Монголы?

— Книги живут гораздо дольше людей. — Она даже сумела изобразить оскорбленное достоинство.

— Это всего лишь шутка, — Квинт никак не мог справиться с приступами смеха. С ним бывало такое. Иногда.

— Признаться, у меня сейчас нет охоты шутить. Он проводил незадачливую амазонку до ее комнаты и даже не сделал попытки вновь поцеловать.

Накануне Кумий пировал у Сервилии. Много народу у нее пировало. Более мерзкого вечера Кумий вспомнить не мог.

Бенит развалился на почетном консульском месте. То и дело, пока слуга наполнял его чашу вином, новоявленный сенатор поглаживал пурпурную полосу на тоге и улыбался. Все оказалось просто. Слишком просто. Он захотел и достиг.

— Да здравствует наш боговдохновенный Бенит! — воскликнул Кумий. — Надеюсь, вскоре мы узрим его консулом.

Кумий откровенно издевался. Но Бенит принимал слова поэта за чистую монету.

— Разумеется, — улыбнулся Бенит. — Вам недолго ждать. — Его невозможно было смутить. — Жаль, что в триклинии нет органа. Я бы сыграл. Обожаю орган.

— Клавесин не подойдет? — спросила Сервилия.

— Нет, клавесин для меня слишком мелок. Для меня только орган.

— Каковы твои дальнейшие планы, Бенит? — спросил драматург Силан и подмигнул Кумию — ему казалась, что шутка с Бенитом весьма остроумна. И игру стоит продолжить.

— Далеко идущие, — отвечал тот. — Я буду играть. Остальные — любоваться моей игрой. Планирую возглавить одну из сенатских комиссий.

— Почему ты решил, что тебе отдадут комиссию?

— Потому что я так хочу. А стоит мне пожелать, и мое желание исполняется. Когда я выхожу под дождь и говорю: хочу, чтобы дождь прекратился, — тут же начинает сиять солнце. Я — истинный исполнитель желаний.

— Об этом можно написать в «Акте диурне»? — подобострастно спросил критик Гней Галликан. Странно было видеть этого немолодого дородного человека заискивающим перед наглым молокососом.

— Можешь, — милостиво разрешил Бенит.

— Кто-нибудь знает, что будет дальше? — спросила Сервилия.

— Руфин отправится с войсками в Антиохию, — тут же ответил Бенит. — Победитель Третьей Северной войны хочет сделаться еще освободителем Месопотамии.

Кумий с досадой отметил, что в логике выскочке не откажешь. Похоже, что теперь не они играют с Бенитом, а он — с ними. Мышка взяла в оборот кошек. Кумию сделалось не по себе. А вдруг Бенит вовсе не ничтожество?.. Додумывать мысль не хотелось — противный холодок пробежал по спине.

— Дурацкий поход, — презрительно фыркнул драматург, считавший, что он как литератор разбирается во всем на свете, а в военном деле лучше прочих. — Это всего лишь разведывательный отряд монголов. Чтобы разделаться с варварами, хватило бы и пары когорт.

Корнелий Икел говорил что-то подобное — припомнил Кумий.

— В этом случае победа Руфина не будет столь грандиозной. Ему нужен триумф. Для молодой жены. И для старого Золотого Рима, — Сервилия улыбнулась.

— Боголюбимая Сервилия! Ты иглой коснулась дела! — воскликнул Кумий.

— Руфин проиграет, — ухмыльнулся Бенит и обвел обедающих наглым взглядом. — Он не умеет воевать. Войну за него выиграл префект претория Галликан.

— Так нельзя говорить, — вмешался в разговор Кумий. — Руфин — император, потомок Дециев.

— Ну и что из того? — усмехнулась Сервилия. — Кто такие Деции? Надо же, основатель династии Траян Деций! Велика персона. Да на самом-то деле он не выиграл битвы при Абритге. Император утонул в болоте. Это боги изменили ход истории и подарили ему победу над готами. Он никто, игрушка, марионетка. И его мир — такой же мерзкий и ненатуральный. Я мечтаю, чтобы какая-нибудь сверхмощная бомба взорвалась и уничтожила этот мир до основания.

После таких слов долго никто не смел ничего сказать — даже Бенит.

Наутро Кумий проснулся поздно. Он лежал в кровати и пил кофе, раздумывая, как бы удачнее высмеять Бенита в новом своем рассказе.

Уже подоспело название: «Пир матроны». Кумий улыбнулся, предвкушая. Надо навставлять туда всяких мерзостей, какие только можно вообразить — пусть читатель думает, что Кумий всем этим занимался на самом деле. Поклонники будут выть от возмущения и стонать от восторга.

Кумий был уверен, что его «Пир» встанет в один ряд с «Пиром» Платона и с «Пиром Трималхиона». И, возможно даже, затмит те древние литературные пирушки.

«Царь Месопотамии Эрудий официально обратился за помощью к Риму». «Флагман „Юлий Цезарь“ с императором на борту прибыл в Антиохию. Руфин Август лично возглавит поход на Нисибис. В который раз открыты двери храма Двуликого Януса!» «Сегодня начинаются Флоралии».

«Акта диурна», 4-й день до Календ мая (8 апреля)

Летиция выглядела неплохо. Почти не заметно, что беременна. Лишь располнела чуть-чуть, да под глазами тени. На голове венок — ведь сегодня Флоралии. Летиция приняла центуриона Проба в перистиле. Маленький, почти игрушечный садик. Старинные статуи желто-серые, почти коричневые от времени. В вазах букеты свежих цветов. Повсюду сиреневое, желтое, красное. Нарциссы, тюльпаны, фиалки — бесконечной чередой. Сегодня весь Рим — огромный сад: кадки с цветами на мостовой, гирлянды на стенах, венки на головах и плечах. Все статуи в цветах, все окна и балконы — тоже.