— Что?

Все тело Жизель наполнилось воздухом, она изо всех сил пыталась вдохнуть, а затем громко и болезненно выдохнула, словно ее проткнули.

— Прошу прощения?

Елена увидела картину предательства, когда ее лицо исказилось от шока.

Темная сторона моего сердца наслаждалась их реакцией. Я хотел, чтобы они знали правду, почувствовали ее так остро, чтобы она навсегда запечатлелась в их сердцах и умах.

Козима была моей, и я никогда не уставал демонстрировать свою собственность на самое ценное, что у меня есть.

— Кто ты? — Жизель дышала с благоговейным ужасом, как будто я был дьяволом.

Я был в восторге от ее страха, ставшего непобедимым благодаря моему законному праву находиться в этой комнате с Козимой.

— Ее муж, — сказал я им несколько избыточно, просто чтобы подкрепить свою точку зрения. — Ты можешь звать меня Александр, поскольку мы семья.

Они уставились на меня, когда я прошел мимо Жизель и схватил пустой стул, чтобы поставить его рядом с кроватью Козимы. Моя задница едва была на сиденье, когда я наклонился над ней, закрывая ее от остальных своей широкой спиной, чтобы у меня был этот полу-приватный момент, чтобы оплакивать ее состояние.

— Моя красавица. — Мой голос был тяжелым и влажным от печали, когда я смотрел на ее трагически красивое лицо, ее кожа была слишком бледной и слишком холодной под моими пальцами, когда я провел ими по ее изможденной щеке. — Моя спящая красавица, пора просыпаться.

Вид самого жизнерадостного человека, которого я знал, лежащего так неподвижно, так близко к смерти, зажег мое сердце, как кремень окаменел.

Сквозь потрескивающий рев моего горящего органа я услышал резкий голос:

— Козима не замужем.

— Замужем, — сухо сказал я, сосредотачиваясь на своей насмешке, а не на бедствии горя, которое шумело в моей груди. — Я был на церемонии.

— Она никогда бы не вышла замуж, не сказав нам об этом, — произнес тот же голос, жесткий и неловко переведенный на английский язык.

Я посмотрел через плечо на Елену, когда она встала и погрозила мне пальцем в лицо. — Вы какой-то урод-сталкер, который увидел ее в журналах и зациклился на ней. Уйдите!

Я уставился на нее, мрачно забавляясь тем, что она попыталась выдержать мой взгляд, в то время как я с тех пор, как был мальчиком, затмевал взглядом мужчин вдвое старше и могущественнее ее.

Козима посоветовала бы мне действовать осторожно и посочувствовать ее сестрам, которые явно были скорбящими, встревоженными и полностью сбитыми с толку прибытием предыдущего неизвестного мужа к их любимой сестре.

Мне было плевать на сочувствие.

Я хотел побыть наедине со своей женой. Мне хотелось погладить ее кожу, пока она не станет теплой и покрасневшей, разбудить ее своим доминирующим голосом, а затем поцеловать ее так глубоко, чтобы она смогла почувствовать на моем языке пепел моего выпотрошенного сердца и познать ужас моего отчаяния.

Тогда я хотел оставить Риддика у дверей, а других мужчин у входа в больницу, и отправиться на поиски мертвеца, посмевшего прикоснуться к моей красавице. Я знал, что Ноэль, должно быть, стоял за этим приказом, учитывая его шепотом произнесенное признание в Перл-Холле, но мне нужен был человек, стоящий за пистолетом.

Только тогда, после того, как мои руки будут в крови — мокрые, теплые и правильные — я смогу, черт возьми, задуматься об эгоистичных, раздражительных чувствах других женщин Ломбарди.

— На вашем месте я бы уже прощался, — холодно предложил я, снова повернувшись к ним спиной и протянув руку Козимык себе. — Часы посещений закончились, и я единственный, кому была предоставлена возможность остаться с ней на ночь.

— Да ты просто исчадье ада, — огрызнулась Елена. — Откуда мне знать, что ты тот, за кого себя выдаешь?

— Он ее муж.

Мои плечи непроизвольно напряглись при звуке смешанного европейского акцента моего брата. Я не повернулся к нему лицом, надеясь, как и в детстве, что, если я проигнорирую своего младшего брата, он уйдет.

— Они поженились два года назад в Англии, — объяснил Данте, возможно, намеренно вводя их в заблуждение, чтобы они подумали, что она встретила меня совсем недавно, а не так, как на самом деле. — Если вы надавите на него, я уверен, он покажет вам свидетельство о браке.

Возникла нестройная, отрывистая пауза, похожая на фальшивую ноту.

— Что, черт возьми, происходит? — Елена потребовала еще раз. Я начал понимать, почему Жизель находила такой чертовски раздражающей свою старшую сестру. — Сначала ты, а теперь этот маньяк, утверждающий, что он ее муж?

— Останавитесь.

Поначалу он был таким мягким и таким хриплым, что мы все подумали, что это просто скрежет ветра, взъерошивающего дешевые шторы в открытом окне, или сдвиг рукава моего костюма, задевающего грубые простыни.

Но это была она.

Козима.

Сладкий голос моей жены похож на пение чертовых ангелов.

С сердцем колотящимся и опухшим в горле, я наклонил голову, чтобы посмотреть в золотые глаза, которые, как я знал, встретятся с моими.

Хотя я был готов к удару, это зрелище потрясло меня до глубины души.

Эти огромные радужки были центром моей вселенной, двумя солнцами, вокруг которых я хотел провести остаток своей жизни. Я осмотрел густые черные веерные ресницы и глубокие синяки на верхней части щек. Как мог такой сломленный человек быть таким чертовски великолепным?

— Козима! — Жизель рыдала, наклоняясь вперед, чтобы схватить сестру за ногу, в то время как Елена подошла и молча взяла ее другую свободную руку.

— Bambina, — прохрипела Козима, щурясь от боли в голове и яркого, отвратительного искусственного света. — Воды.

Прежде чем кто-либо успел отреагировать, я нежно скользнул рукой под ее шею, чтобы помочь ей поднять голову, и прижал край маленькой чашки к ее губам.

— Ещё немного, моя красавица. Ты же не хочешь навредить себе.

Я смутно заметил в комнате другого странного мужчину, который заявил, что пойдет искать доктора. Я был благодарен, что кто-то об этом подумал. Я почувствовал такое же сотрясение мозга, как и женщина на больничной койке, потрясенный, когда увидел, как она вышла из комы.

Рядом со мной Елена вибрировала от облегчения и сохраняющейся тревоги.

— Ты напугала меня до чертиков. Ты напугала меня, Козима. Что бы мы делали без тебя? — взмолилась она голосом маленькой девочки.

Казалось неуместным слышать слова женщины, которая, как я знал, собиралась стать самым молодым партнером в истории своей престижной юридической фирмы.

— Ты бы выжила, — спокойно ответила Козима, но ее глаза были обращены на меня и были наполнены безумными, испуганными вопросами.

Что ты здесь делаешь? Почему я чувствую, как будто смерть побывала на пороге?