class="p1">Дверь распахнулась, и мягкое пение песни Нэнси Синатры «Bang Bang» разлилось по радио, словно нечеткая нить. Его широкий лоб был усеян каплями пота, настолько густыми, что они казались белыми, как жемчуг, а рот представлял собой открытый влажный прокол на морщинистом лице. На его подмышках, сквозь пиджак, были большие следы пота, которые он не пытался скрыть, когда протиснулся в дверь, как заблудший человек, ищущий спасения в теплом магазине.

— Мейсон? — Я больше спросила, чем позвала, потому что меня смутил его нехарактерный растрепанный вид. — Я уже заказала торт, садись.

Он колебался, глядя в дверь, на Оттавио, а затем снова на меня, как будто мы представляли собой ужасную загадку. Я похлопала по неудобному металлическому стулу рядом с собой и слегка ободряюще улыбнулась.

— Я пытался связаться с тобой целую вечность, — сказал он мне, садясь на место.

Я вздрогнула.

— Я знаю. Последние два месяца я была для тебя плохим другом, но поверь мне, у меня были веские причины. А теперь возьми вилку, прежде чем я съем всю эту вкусность, и расскажи мне, что происходит. Ты кого-нибудь встретил?

Настала очередь Мейсона вздрогнуть, и он не потянулся за вилкой, а вместо этого схватил одну из моих рук, чтобы зажать ее между двумя своими липкими руками.

— Послушай, Кози, я не знаю, как дошло до этого, правда не знаю. Поначалу все было так просто, понимаешь? Они просто хотели, чтобы я вмешался в твою жизнь, как безобидный шпион. Это было легко, потому что, ну, знаешь, ты — это ты, и ты прекрасна. — Он слизнул капельку пота с верхней губы, а затем вытер влажную щеку о плечо костюма. — Я имею в виду, я начал любить тебя, и я понял, почему они попросили меня присмотреть за тобой. Ты опасна, потому что ты пламя для человеческой моли. Действительно, ты должна мне поверить, не было похоже, что я предал тебя, делая то, что я сделал. Он просто докладывал им, следя за тем, чтобы ты держалась подальше от Ордена и, в частности, от графа Торнтона…

В ушах у меня стоял странный звон, как будто меня ударили по голове и мозг зазвенел между ушами. Я задавалась вопросом, могут ли слова кого-то потрясти, потому что эти предложения, вылетающие из знакомых уст Мейсона, казались жестоким оружием.

— Семья твоей матери? — Я спросила, хотя уже знал ответ.

Дядя, о котором он всегда говорил, тот, кто ненавидел гомосексуальность, поэтому Мейсону приходилось скрывать, кем он был, тот, кто управлял семьей железной рукой.

Подбородок Мейсона упал на грудь; мертвый груз, наполненный стыдом.

— Да. Дядя Джи.

Дядя Д.

Дядя Джузеппе ди Карло.

Раздалась серия щелчков, и все встало на свои места. Ноэль явно спонсировал вступление ди Карло в Орден, подарив новому Мастеру свою старую рабыню Яну в обмен на простую услугу. Присматривайте за сбежавшей невестой его старшего сына и следите за тем, чтобы она держалась подальше.

Но я не осталась в стороне и теперь…

Моя голова резко вскинулась, в затылке покалывало, когда дверные колокольчики снова зазвучали. Я посмотрела направо, но уже инстинктивно, с хорошо отточенным чутьем добычи, за которой охотятся, уже знала, кто будет стоять в дверном проеме.

— Ди Карло, — мягко поздоровалась я, потому что восприятие — это сила, и я не хотела, чтобы он знал, насколько я была сбита с толку этим разоблачением, многолетним предательством моего друга. — Что вывело тебя на свет?

На его бледном лице появилась скользкая ухмылка, когда он обогнул стол и сел перпендикулярно мне. Он был одет в свой обычный костюм: темно-серый в тонкую полоску с широкими плечами, напоминающий «старые добрые времена» конца XIX века, когда мафия переживала период своего расцвета.. На шее у него висела золотая цепочка, приютившаяся в волосатой впадине между ключицами, а на пальцах были три толстых золотых кольца, блестевших в искусственном желтом свете. Он казался карикатурой на гангстера, мужественного, но уже не в расцвете сил, дорогого, но с дешевым вкусом.

Я знала, что лучше не воспринимать оболочку как должное. Он представлял собой опасность, завернутую в безвкусную упаковку, но все равно был опасен.

— Мой племянник так хорошо отзывается о вас, мисс Ломбарди, — говорил он сквозь улыбку, но глаза его были черными, влажными и злобными. — Или мне звать тебя рабыней Девенпорт?

— Ты можешь называть меня как хочешь, — милостиво сказала я ему, хотя отчаянно пыталась найти выход из ситуации. — Только не жди, что я отзовусь.

Джузеппе рассмеялся хриплым, наполненным мокротой звуком, от которого мне захотелось заткнуться.

— Герцог сказал мне, что ты вспыльчивый человек, но, черт возьми, отсутствие страха перед лицом самого влиятельного человека в Нью-Йорке — это чертовски достойно восхищения или чертовски глупо.

— Поверь мне, я встречала людей гораздо более могущественных и гораздо более жестоких, чем ты.

Мейсон издал протестующий звук, и я заметила мысленно (потому что я ни в коем случае не могла быть настолько глупа, чтобы отвести взгляд от Джузеппе), что он заламывает руки вместе.

Я бы не сделала того, о чем молча умолял меня Мейсон. Я слишком долго была послушной и заключенной в клетку, и какой-то самодовольный криминальный авторитет не собирался заставлять меня съеживаться. Мой подбородок поднялся, и я посмотрела на него поверх носа.

Он снова засмеялся.

— Если бы мне не заплатили кругленькую сумму за то, чтобы я отвез тебя к герцогу, у меня мог бы возникнуть соблазн оставить тебя себе. У меня уже есть любовница или две, но я чувствую, что ты стоишь такого дорогого содержания.

— Ой, чушь, — сказала я с тонкой улыбкой на моем холодном, неподвижном лице.

Улыбка Джузеппе растворилась, как жемчужина в уксусе, обнажая его бесчувственное сердце.

— А сейчас ты идешь к герцогу, а я собираюсь прикарманить небольшое состояние, которое он мне заплатил, чтобы я пошел войной против твоего человека, Данте Сальваторе. Как тебе такое?

— Если ты причинишь ему боль, и я убью тебя, — спокойно сказала я ему. — На самом деле, если ты снова будешь угрожать ему или кому-либо еще в моей жизни, я убью тебя.

— Козима, — рявкнул Мейсон, протягивая руку через стол и болезненно сжимая мое запястье. — Замолчи.

Что-то холодное и твердое прижалось к моему колену под маленьким круглым столом, и на мгновение я смутилась из-за неверного направления. Потом я поняла, что Мейсон приставил приклад пистолета к моему бедру, невидимый для его дяди.

Мы так быстро встретились глазами, что это была всего лишь вспышка, молниеносный удар связи, но он дал массу