– Это естественное стремление разума. Желание постигнутьокружающий мир…

– Чушь! – резко ответила амёба. – Единственное естественноестремление разума – максимально долго длить своё существование. Постижение мира– лишь способ обеспечения безопасности. Я спрашиваю тебя о другом – зачем нуженразум? Не примитивный, животный рассудок, а разум? Надеюсь, ты способенразличать эти понятия?

– Способен, – ответил Мартин. – Разум нужен для той же самойбезопасности. Существо, способное задаваться абстрактными вопросами, имеет кудабольше шансов на выживание.

– Только в дальней перспективе. Ладно, допустим, что цепочкаслучайностей сумела закрепить разум в дополнение к рассудку. Но ведьбольшинству так называемых разумных особей разум в общем-то мешает. Они вполнеспособны обходиться рассудочной деятельностью. Выполнять несложную работу,соблюдать требования социального общежития, получать удовольствие от пищи,размножения, физиологических удовольствий различного плана. Животные прекрасносуществуют в стаях, радуются своему существованию и не испытывают негативныхпоследствий от разума.

Мартин невесело засмеялся:

– Что ж, ты прав. Большая часть человечества прекраснообходится рассудочной деятельностью. Разум дремлет. И так, полагаю, убольшинства гуманоидных цивилизаций. Что с того?

– Зачем нужен разум?

– Как средство выживания…

– Зачем нужен разум? – рявкнул Павлик.

– Чтобы задавать дурацкие вопросы! – заорал в ответ Мартин.– Чтобы терзаться смыслом жизни! Чтобы бояться смерти! Чтобы придумать Бога!

– Уже лучше, – мягко сказала амёба. – Если для рассудкахватает первой сигнальной системы, то разум, вынужденный оперироватьабстрактными понятиями, создаёт вторую – речь. Не важно, как мы передаём своимысли – колебанием воздуха, электронными импульсами, цветным узором на коже.Информация, оторванная от своего носителя, становится главным орудием разума.Средством постижения мира – и средством воздействия на мир. Но сделаем ещё шаг,Мартин. Разум… что дальше? Что будет третьим этапом – после рассудка и разума?Какую сигнальную систему обретёт над-разумное существо? Останется ли граньмежду мыслью и поступком, информацией и действием? Сущность над сущностью, чтоэто? Уже Бог? Ещё человек? Сколько этапов должна преодолеть жизнь, чтобыокончательно выделиться из косной материи? И что же заставляет нас биться обарьеры гомеостаза, обретая ещё ненужные свойства – вначале рассудок, потомразум, потом… потом что-то, ещё не имеющее названия. Что выдёргивает нас изживотного спокойствия, что гонит дальше? И в чьих руках пряник и плеть? Кто он– Великий Экспериментатор, возмутитель спокойствия, созидатель и разрушитель?Бог? Или всего-то над-разумное существо, терзаемое столь же страшной жаждой,как наша? Счастье ли разум? А счастье ли – над-разум? И сколько вообще ступенекв лестнице, начинающейся с рассудка? Звери не жаждут обрести разум, это мыпорой пытаемся тянуть их из ласковых и нежных животных снов к своему разумномустраданию. А разумные не стремятся сделать новый шаг – в нас ещё жив тотдревний ужас обретения разума, нежданного и непрошеного подарка свыше. Намкомфортно и сытно на нашем уровне постижения мира. Нам не нужно знание, котороемы не в силах даже представить.

Амёба замолчала. Издала смешок.

– Нас манят сладкие пряники небес – абсолютная безопасность,вечная жизнь, великие знания. Надо лишь сделать шаг, от разума – выше! Но мы нехотим терять свой покой. Мы подозреваем, и не без оснований, что над-разумпринесёт нам новые горести, как разум когда-то принёс тоску и страдания. И,копошась на поверхности грязных шариков-планет, оперируя лишь своимнесовершенным разумом, мы пытаемся вырастить райское Древо Познания. Получитьвсё, не обретая нового. Стать богами, оставаясь людьми. И тогда то, что стоитнад нами, прячет пряники и берёт кнут. И горит небо, и кипят океаны, и разумастановится слишком мало, чтобы обеспечить выживание… За что ваш Бог покаралчеловечество потопом? За дерзость? Нет, за остановку! За пренебрежениеполученным разумом, за торжествующий рассудок. За попытку остаться разумнымиживотными. Подарки богов нельзя отвергать, Мартин! И если разум вновь построилсебе уютную норку и решил остановиться – жди беды. Мы обречены бежать выше ивыше, из грязи – в небо.

– Но… ключники… – начал Мартин.

– Ключники, как бы привлекательны ни были их дары, искушаютнас остановиться. Дают разумным то, что должно принадлежать над-разуму:контроль над пространством, над сознанием, над жизнью и смертью. Как существоразумное, чувствующее себя комфортно и самодостаточно, я был бы рад принятьдары ключников и прекратить развитие. Но как к этому отнесётся над-разум?Поманит ли нас новыми пряниками, ради которых мы отвергнем дары ключников? Иливновь достанет кнут?

Амёба поднялась, встряхнулась, будто мокрый пёс. Сказала:

– Вот и все наши претензии к ключникам, несущим галактикемир и процветание. Очень надуманные и необоснованные претензии. Но мы готовырискнуть и навестить ключников в их доме.

Мартин ещё посидел, следя за гротескной фигурой, снемыслимой грацией уходящей вдаль. У вздыбленной стены воды амёба выпустилаложноручку, помахала ему – и нырнула в синюю субстанцию. Уже стемнело, ибеззариец почти сразу исчез из виду.

– Пряник и кнут, – пробормотал Мартин. – Почему всегда такойскучный выбор? Я не люблю сладкого.

Он спрятал в карман фляжку коньяка и вошёл в деревяннуюпирамиду. Переплетение лестниц – винтовых, вертикальных стремянок, пандусов исамых обычных – вело на второй этаж, превращая первый не то в декорации ктелеигре, не то в выставку достижений лестницестроения. Мартин поднялся навторой этаж по наклонному пандусу, помялся у входа в отведённую ему каморку –мягкий матрас, набитый сушёными водорослями, лежал прямо на полу, рядом –стопка из трёх одеял, кувшин с водой и мягко светящийся стеклянный шар –централизованного освещения в пирамиде не было. Дверей внутри пирамиды тоже неводилось, вход в каморку закрывало ещё одно одеяло, повешенное на притолоке.

Мартин вдруг почувствовал, как ему одиноко.

И подошёл к входу во вторую комнатёнку. Из-пододеяла-занавеси пробивался свет – наверное, Ирочка Полушкина ещё не спала.

Произнести «можно?» было бы самой глупой вещью на свете, иМартин лишь кашлянул.

– Я не сплю, – тихо ответила Ирина из-за полога.

Когда он вошёл, она добавила:

– Я тебя ждала.

Девушка сидела на постели, закутавшись в одеяло. Мартин селрядом на пол, достал из кармана фляжку:

– Будешь?

Ирина кивнула.

– Я лечу с тобой, – сказал Мартин, когда она сделала глоток.– У меня всего одна жизнь, и она мне нравится. Но я полечу с тобой, потому чтоесть вещи большие, чем жизнь.