От первых же выстрелов по пальцам прошла дрожь боли, но она стиснула полыхнувшие огнем зубы, наплевав на раскрошенные пеньки нескольких. «Кедр» бил точно и кучно, шпигуя нападающее зверье свинцом и сталью. Широкие шпеньки снарядов, упакованных в серую наружную оболочку, сыграли свою роль с честью.

Кромсали больную плоть водных, хрустели хитином и хрящами, раскурочивая лобастые, приплюснутые, вытянутые и шишковатые головы. Прошивали насквозь плотное вязкое мясо, вынося наружу клочья плоти, дробя тонкие, хотя и прочные кости. Деформируясь, продолжали свой путь внутри тела, отшвыривая в воду самых назойливых.

Женя палила недолго, пока не привыкнув до конца, но осознавая только одно: не выйдет – погибнет. Страх за собственную жизнь помогал, подгонял самым лучшим средством, острым и пробирающим насквозь кнутом адреналина. Жить хотелось. Очень сильно.

Данг! Данг! Данг!

Безмолвно раскрывший широченную пасть рыбочуд, чуть не доставший возившегося Митрича, улетел вниз, в кипящую ледяную воду.

Данг! Данг! Данг!

Три пули подряд с жутким хрустящим звуком разнесли спинной панцирь клешеня, брызнувший осколками, сумевшими даже срубить небольшое щупальце мелкого острозубого нахала, упорно карабкавшегося на борт.

Данг! Данг! Данг!

Наискось, слева направо, очередь прошлась по приземистому созданию, очень сильно смахивающему на человека, давно и прочно живущего под водой. Тот молча упал на палубу, скрипел твердыми крючьями ногтей по доскам, выдирая щепки и никак не желая умирать.

Добил его освободившийся Митрич, плачуще трясущий жидкой бороденкой, ударил багром, пробив выпуклый, зеленовато отсвечивающий затылок.

ПКТ загрохотал снова одной единой волной, с левого на правый борт, бил по торчащим «шипам», по облепившей их водной больной плоти, стремящейся победить самого страшного врага – голод.

Правая рука, превратившаяся в угли, стреляла разрывами и вспышками раскаленной боли. ПКТ продолжал вести огонь. Уколова, разинув рот в монотонном крике, спасала свою собственную жизнь.

Вокруг упавших тел вода бурлила, не давая им погрузиться сразу. Погибших мутантов драли на куски живые, те, что поменьше. Звенья пищевой цепочки, ожидавшие холода с морозами, не упускали возможности пропитания, и оказаться кормом этих низших звеньев Жене категорически не хотелось.

Митрич быстро зарядил новые ленты и, оскальзываясь, бросился куда-то к шкиперу. Уколова осталась наедине с поразительным количеством живых существ, жаждавших добраться до нее. Продержаться она могла не более двух минут. Что потом? Она не знала.

С грохотом, подпрыгивая ребрами по палубе, Митрич прикатил пластиковый пузатый бочонок. Спрятавшись за Женей, что-то колдовал с ним, хрустя отрываемой липкой лентой.

– Помоги, прикрой! – придушенно крякнул мастер, видимо, закончив. – Сейчас высунусь за борт, не хочется на ужин к ним попадать. А надо сильнее катнуть, чтобы на метр отойти.

Уколова покосилась на него совершенно дикими глазами, не поняв до конца, что тот сказал. Уши звенели от грохота выстрелов, от лязга разлетающихся гильз, от натужного гудения водомета и начавшей наконец-то набирать обороты паровой машины. Но что делать, она поняла.

Мастер высунулся за борт чуть ли не по пояс, едва не пропав. Женя могла и не успеть, но справилась, наклонив стволы под немыслимым углом и громко заорав от холодного огня, растекшегося по руке от пальцев и до самого плеча. Бочонок, блеснув в лучах прожекторов, булькнул в воду. Несколько водных тут же метнулись за ним.

– Прикрой лицо! – заорал Митрич. – Ну!

Река вспучилась, осветившись изнутри. К грохоту стрельбы и моторов добавился низкий рокот, вырвавшийся из-под черных волн. Пламя, жадно лизнувшее водных, появилось практически тут же, заревело, сразу мазнув сухим обжигающим плащом, заставило Женю пригнуться к полу.

Вспышка резко осветила сгустившуюся темноту. Огонь, забив на дождь и реку, бушевал там, где представить его казалось невозможным. Стена пламени, рыжего, с черными полосами, едко пахнущая сгорающими химикатами, отгородила «Арго» от преследователей. Те остались за ней… либо в ней.

Уколова, выдохнув, машинально провела рукой по лицу. Посмотрела на ладонь, ставшую черной, потрогала голову. Зюйдвестки как не бывало, да и прическа у нее снова изменилась. От коротко обрезанных волос остался форменный ежик, ничуть не больший, чем у штурмовиков СБ. Она села прямо на палубу, больно ударившись об доски. И засмеялась. Смеялась и плакала, слушала звуки стрельбы КПВТ и не хотела идти на нос. Вытирала слезы, размазывая по лицу сажу от дотянувшегося пламени, и не могла заставить себя встать.

– Эй! – Митрич потрогал ее за плечо. – Ты как?

– Что это было?

Он не ответил.

– А, понятно. Ноу-хау, ну-ну. А что ж ты, старый пень, сразу бочку свою не прикатил?

Оружейник пожал плечами. Виновато заглянул в глаза Жени.

– Думал, прорвемся…

– Думал он… обалдеть, мать моя женщина… Так мы и не прорвались!

– Это ничего, ничего. Нам ведь назад еще идти. Для возвращения хотел сберечь.

Он еще раз пожал плечами и тоже присел на палубу. Женя сглотнула, понимая, о чем он думает, и встала. Магазинов в подсумке должно хватить еще на нескольких водных упырей, и стоило помочь Пуле. Да и поздно теперь отворачивать назад. Она отогнала ненужную мысль, вцепилась в фальшборт и пошла на нос. Позади «Арго» все еще продолжало полыхать, и никого из преследователей она не видела.

Судно не просто шло вперед – кренясь, оно развивало небывалую до сих пор скорость. Как Зуич умудрялся вести его в полной темноте, Женя не понимала.

Когда она добралась до носа, грохот КПВТ прекратился. Азамат, устало опершись на шипящий паром пулемет, посмотрел на нее.

– Вроде прорвались. Ты как, лейтенант?

– Жива. Точно прорвались?

– Да. Последний недавно ушел на дно.

Она кивнула. Посмотрела на «шипы», те, что остались относительно целыми.

– Пошли, сбросим тела. И вес убавим, и пожрать дадим тем, кто может рядом плавать.

Азамат покопался под настройкой, выудил багор.

– Я тебе разве смогу помочь?

– А? – он повернулся к ней, взглянул на руку. – Ох ты ж, черт, забыл. Иди в каюту, начинай бинты снимать. Сильно болит?

Сильно? Женя выдохнула. Адреналин в крови успокаивался, и ощущала она все намного сильнее. Ноги затряслись, подгибаясь. До каюты, шаркая и держась за все, что попадалось под руку, она добиралась достаточно долго. Как получится встретить девчонку и потом еще добраться до поселка водников? Как выйти до Бугуруслана? Как оказаться в Белебее, казавшемся сейчас мирным и спокойным родным домом? Женя не знала.

Бинты, намокшие от воды и крови, подавались с трудом. Аккуратно снимая первый слой, Уколова пыталась их размотать, стараясь не плакать. Не получалось. Пальцы, прячущиеся под покрасневшей тканью, странно изогнулись. Сможет ли она когда-нибудь восстановиться? Женя всхлипнула, все-таки не выдержав, и разревелась.