Салли хотелось проводить с Тони больше времени. Но она помнила о сроке, установленном Саймоном. Тот предупреждал, что в типографии уже вычитывают корректуру каталога и приглашения на открытие ждут своего часа. Тони, казалось, был занят, как всегда, и в последнее время ее вылазки в Лондон не всегда совпадали с его графиком. И тогда Салли оставалась у него на ночь, а на следующее утро отправлялась домой ранним поездом. Время от времени Тони намекал: а не перебраться ли Салли к нему? Когда она думала об этом — а думала она об этом довольно часто, — ей приходило в голову, что чердак его дома можно будет переделать под мастерскую. Но потом она решила, что пусть сначала пройдет выставка, а уж после можно подумать и о переезде. И если вместо намека она услышит предложение, у нее будет готов ответ.

За два дня до открытия выставки Салли закончила свои последние работы и отвезла их Саймону. Когда она извлекла холсты из папки, он воздел руки вверх и закричал:

— Аллилуйя! Это лучшие твои картины! Если назначить разумные цены, думаю, при хорошем раскладе мы хотя бы половину картин продадим до закрытия выставки.

— Всего половину? — Салли не могла скрыть разочарования.

— Для первого раза, юная леди, это было бы совсем неплохо, — назидательно заметил Саймон. — На первой выставке Лесли Энн Айвори я продал всего одну ее картину, а теперь у нее все улетает в первую же неделю.

Салли выглядела совершенно удрученной, и Саймон подумал, что был, пожалуй, не очень тактичен.

— Не беспокойся. Все нераспроданные полотна мы оставим в запаснике, и их тут же раскупят, как только ты начнешь получать хорошие отзывы.

Но Салли по-прежнему дулась.

— А что ты скажешь насчет этих рам и паспарту? — решил сменить тему Саймон.

Салли посмотрела на золотые рамы и светло-зеленые паспарту. Лицо ее вновь засияло.

— Хорошие, правда? — сказал Саймон. — Выгодно оттеняют цвета картин.

Салли согласно кивнула, но потом забеспокоилась: сколько же они стоят и может ли она рассчитывать, что у нее будет еще один шанс, если вдруг первая выставка пройдет не так удачно?

— Кстати, — сказал Саймон, — есть у меня один приятель из А. П. по имени Майк Сэллис, который…

— А. П.? — удивленно переспросила Салли.

— Ассоциация прессы. Майк — фотограф. Пребывает в вечных поисках хорошей истории. Он сказал, что придет и снимет тебя у одной из твоих картин. Затем запустит эти фото на Флит-стрит, а мы скрестим пальцы на удачу и будем молиться, чтобы Наташа на время угомонилась. Нужно что-то этакое. Пока все, что мы можем сказать про тебя: это ее первая выставка после окончания Слейда. История явно не для первой полосы. — Саймон замолчал, Салли опять выглядела обескураженной. — Пока еще не поздно закрутить роман с принцем Чарльзом. Это бы решило все твои проблемы.

Салли улыбнулась.

— Думаю, Тони это не понравилось бы.

Саймон едва удержался от еще одного бестактного замечания.

Тот вечер Салли провела у Тони, в его доме в Челси.

Он выглядел расстроенным, но Салли отнесла это на свой счет: она не могла скрыть неудовольствия от прогноза Саймона, что им удастся продать лишь часть картин.

После занятий любовью Салли попыталась завести разговор о том, что будет с ними, после того как закроется выставка. Но Тони быстро сменил тему и вновь заговорил о предстоящем открытии.

В тот вечер Салли вернулась домой на последнем поезде, отходившем от Чаринг Кросс.

На следующее утро она проснулась с ощущением опустошенности. И в комнате тоже стало как-то пусто без ее картин; все, что теперь оставалось Салли, — это ждать. Слова Тони о том, что он уедет из Лондона по делам и появится лишь перед самым открытием выставки, настроение ей не улучшили. Она лежала в ванной, думая о нем.

— Но я буду первым посетителем галереи в этот вечер, — пообещал он. — И не забывай: я не отказался от мысли приобрести «Спящего кота, который никогда не шевелится».

Зазвонил телефон, но кто-то ответил прежде, чем Салли выскочила из ванной.

— Это тебя! — крикнула мать снизу.

Салли завернулась в полотенце и бросилась к телефону в надежде, что это Тони.

— Привет, Салли, это Саймон. У меня есть несколько хороших новостей. Только что звонил Майк Саллис, он приедет в галерею завтра днем. Все картины к этому моменту должны быть уже в рамах, он первый представитель прессы, который увидит их. Они все хотят быть первыми. Я все стараюсь придумать какую-нибудь эксклюзивную штуковину. Да, кстати, каталоги уже привезли: выглядят они просто фантастически.

Салли поблагодарила Саймона и хотела было позвонить Тони с предложением переночевать сегодня у него, чтобы пойти вместе в галерею на следующий день, но вспомнила, что его нет в городе.

Весь день она нервно расхаживала по дому, время от времени обращаясь к самому покладистому своему натурщику — спящему коту, который никогда не шевелится.

На следующее утро Салли села на ранний пригородный поезд, чтобы хватило времени сверить картины по каталогу. Когда она вошла в галерею, глаза ее радостно засияли: с полдюжины картин уже висели на своих местах, и Салли поняла — впервые за все это время, — что они действительно ей удались. Она заглянула в кабинет: Саймон разговаривал по телефону. Он улыбнулся и помахал ей, показывая, что вот-вот закончит разговор.

Она еще раз взглянула на картины и взяла один из каталогов, лежавших на столе. «Выставка Саммерс» было написано на обложке, а ниже — картина: интерьер их гостиной, через открытое окно виднеется заросший сад, а на подоконнике спит черный кот, не обращая внимания на дождь.

Салли открыла каталог и прочитала вступление на первой странице:

Иногда судьи говорят: в этом году было очень непросто определить победителя. Но когда видишь работы Салли Саммерс, подобная задача становится намного легче. Ее искрящийся талант очевиден для всех. Ей удалось одновременно завоевать обе главные премии школы Слейда: за живопись и за графику.

И я с большим нетерпением ожидаю, как в ближайшие годы сложится карьера художницы.

Это был фрагмент из выступления сэра Роджера де Грэя, когда он два года назад вручал ей в школе Слейда премии Мэри Ришгиц и Генри Тонкса.

Салли листала страницы: она впервые видела репродукции собственных работ. В макете каталога в целом и в каждой его детали чувствовалась рука Саймона.

Девушка бросила взгляд в сторону кабинета: Саймон все еще говорил по телефону. Она решила спуститься вниз и взглянуть на остальные картины: как они смотрятся в рамах? На нижнем этаже галереи было обилие цвета, а взятые в рамы картины были развешены так искусно, что даже Салли увидела их как бы в новом свете.

Обходя зал по кругу, Салли еле сдерживала улыбку удовлетворения. Наконец она развернулась, чтобы подняться наверх, и, проходя мимо стола в центре зала, заметила папку с инициалами «Н. К.». Машинально приоткрыла ее — и увидела подборку весьма посредственных акварелей.