— Проскочим?! — заорал Аркадий. Не слышит, что ли, Витек, оглох от испуга?

— Да! Да! — повернул к нему потное лицо Жедь. — Должны!

Вот и нужный двор. Синяя мигалка все еще не появилась. Скорее, подать задом москвичонок в подворотню, иначе потом на пятачке двора не развернуться, а там стоит их жигуленок, в который надо пересесть, чтобы окончательно запутать следы, оторваться от погони.

— У-у-у… — подвывал Гришка.

— Зажми ему рот! — велел Олегу обозленный Лыков. — Ну, быстрее!

Пятясь, машина вползла в колодец двора, где, казалось, негде повернуться и тем более разъехаться двум автомобилям. Но именно здесь, в глубине тупика, в узкой щели между глухими стенами двух домов, хитроумный частник устроил себе гараж, навесив железные ворота и смастерив крытую жестью крышу над своим стальным конем.

Увидев, что их жигуленок на месте, Жедь облегченно выдохнул и впервые за последние полчаса вымученно усмехнулся:

— Здесь!..

Неожиданный звонок Александриди опять нарушил устоявшееся, вырвал из сонного покоя уютной Таниной квартирки, заставил вернуться к повседневным делам и хлопотам, властно напомнив об огромном и жестоком мире, привольно раскинувшемся за стенами дома, в котором устроился Михаил Павлович.

— Чемоданчик собрали? — даже не поздоровавшись, спросил грек. — Если нет, то даю пятнадцать минут на сборы и жду внизу. Мы уезжаем на отдых.

— Раньше не могли позвонить? — огрызнулся недовольный Котенев. — Я не реактивный лайнер, чтобы собираться с такой скоростью, и даже не солдат срочной службы. И вообще, в чем дело, почему такая спешка?

— Потом объясню, — понизил голос Лука, — сейчас могу сказать только, что у вашего приятеля Хомчика серьезные неприятности. Ясно? Ну, если ясно, то через пятнадцать минут будьте у подъезда. Не задерживайтесь, самолет не станет ждать.

Положив трубку, Михаил Павлович в сердцах выругался и пошел в комнату сказать Татьяне, что он должен срочно уехать. Что еще там у Рафаила приключилось: напали бандиты или взяли оперативники? Хотя как им до Хомчика докопаться? Впрочем, не ему судить. Лучше действительно собираться.

Татьяна всполошилась, достала чемодан, начала складывать рубашки, чтобы не помялись в дороге, но Котенев отстранил ее и, свалив одежду в кучу, надавил коленом на крышку чемодана, защелкивая замки:

— По приезде разберу. Бритва там? А зубная щетка? Ну, пожалуй, все. Полно, полно, не навек расстаемся!

Он привлек Татьяну к себе, погладил по вздрагивающей спине, немного отстранив, заглянул в глаза:

— Будешь ждать? Обещаешь? Я думаю, это ненадолго.

— Как знать? — Она поморгала, скрывая набежавшие вдруг слезы, и прижалась щекой к его плечу. — Тревожно мне что-то и отпускать тебя не хочется. Так и кажется, что больше мы никогда не увидимся.

— Глупости, — вынося в прихожую чемодан, отрезал Котенев. Вечно эти женщины еще больше испортят и без того поганое настроение. Как будто нельзя обойтись без слез и дурацких предчувствий? Даже если они тебя мучат, то будь человеком, не высказывай, дай другому уехать спокойно. — Перестань кукситься, — вернувшись в комнату, преувеличенно бодрым тоном сказал он, — перестань! Давай присядем на дорожку, а то, наверное, машина уже ждет.

Присели. Михаил Павлович на стул, а Татьяна на диван, покрытый ковром. Опустив голову, она глухо сказала:

— Устала я, Миша. И еще это ложное, двусмысленное положение: не жена и не любовница. Девочка без отца растет. И кто все-таки я? А вдруг у нас второй ребенок будет, что тогда?

— Есть признаки? — вскинул голову Михаил Павлович.

— Нет, признаков, к сожалению, нет, — грустно улыбнулась Ставич.

— И слава богу, — поднялся Михаил Павлович, тщательно расправляя складки на светлых брюках. — Пока нам не стоит с этим торопиться. Вот устроюсь на отдыхе, обживусь немного, и приедешь ко мне. Я позвоню по междугородному, жди.

— Хорошо. Ты все взял? Деньги, документы?

— Все. — Он бросил взгляд на чемодан и стоявший рядом с ним заветный дипломат, в котором покоился стальной ящичек, вырытый в подвале деревенского дома. — Давай здесь и попрощаемся. Не надо меня провожать, не люблю долгих проводов. Да, возьми вот ключи от машины, пригодится, а доверенность у тебя есть. Ну, поцелуемся, и до скорого…

Чмокнув ее в щеку, он подхватил чемодан и дипломат. Татьяна выглянула за дверь, подождала, пока подойдет лифт, и помахала ему рукой:

— Позвони!

Котенев кивнул и вошел в лифт. Сошлись дверцы, загудел мотор, опуская кабину вниз.

Заперев дверь, Ставич побрела к окну, приложив руку к тревожно бьющемуся сердцу — зачем она солгала ему, не сказала всей правды! Может быть, если бы он знал, что у них будет маленький, то не понесся бы сломя голову неизвестно куда и неизвестно с кем? Но что уж теперь? Тем более ей хотелось, чтобы он уехал со спокойным сердцем, не метался, не думал, не терзался. Любящая женщина зачастую оберегает мужчину от малейшей нервотрепки, бесстрашно готовясь принять все на себя.

Отодвинув занавеску, она поглядела за окно — вот Миша вышел из подъезда, подошел к машине. Из нее вылез пожилой мужчина и открыл багажник, помогая поставить в него чемодан, а дипломат Михаил оставил при себе. Неужели ее любимый не поднимет головы, не поглядит наверх, не пошлет ей прощального привета?

Нет, смотрит на окна, улыбается, машет рукой. Она тоже помахала в ответ и, не в силах сдержать внезапно подступивших рыданий, отбежала от окна. Он уехал, уехал!..

* * *

Вечером Сергей Владимирович заехал к Полозову. Дверь открыла экономка, проводила в кабинет. Хозяин сидел в мягком глубоком кресле перед телевизором и смотрел видеофильм на религиозные темы, одновременно со смаком поедая спелый, источавший тонкий аромат арбуз, нарезанный аккуратными ломтями. Обернувшись на звук открывшейся двери, он приветственно кивнул Курову и предложил:

— Арбузика хочешь?

— Какой арбуз? — зло буркнул Сергей Владимирович, приглушая звук телевизора и усаживаясь в кресло.

— Астраханский, — хмыкнул Полозов, выплевывая косточки, — спелый. Погоди, сейчас будет очень любопытный момент. — Он ткнул ножом в сторону экрана, на котором медленно сближались галеры, готовясь вступить в смертельную схватку посреди моря.

— Момент, — фыркнул Куров. — Я просто удивляюсь. В сложившейся обстановке ты способен тратить золотое время на какие-то пустые развлечения, вроде теологических боевичков?

Резко поднявшись, он подошел к телевизору и рванул шнур из розетки. Бросив его на пол, сел в кресло и, закурив, поглядел на Полозова:

— Ну?

— Чего «ну»? — усмехнулся тот. — Не нервничай, ничего страшного не произошло. Постреляли, разъехались, наши все целы и здоровы, никто не пострадал, и обстановка, кстати, прояснилась.