что я хочу домой, и нескольких часов, проведенных в воздушном пространстве, при снижении высоты я ожидала увидеть огни большого города в надежде, что мы приземлимся где-нибудь недалеко от родительского дома. Но либо это не было моим подлинным желанием, либо надо было выражаться точнее. Уже различимые темные контуры окрестностей в свете восходящего дня не сильно отличались от британских.

Неужели мы до сих пор где-то в Европе?

– Великобритания, Честер. До дома Валентина полчаса пешком с твоей скоростью, – исключил мои сомнения Феликс.

– Но я…

– В мои планы не входило возвращать тебя семье. Впрочем, как и в твои. Мы и так потеряли много времени.

– Как ты… Мне кажется, ты приуменьшил свои способности и отчетливо слышишь буквально каждую мою мысль!

– Я описал тебе истинные свои возможности. Настоящее твое замешательство слишком очевидно.

Я недоверчиво посмотрела на него.

– Мы вроде как уносили отсюда ноги, ты не забыл? Сколько у нас, кстати, времени до следующего раунда с Гинюки?

– Я ничего не забываю, тебе же настоятельно рекомендую!

– Что?

– Оставить ситуацию с Гинеей! Попросту забыть.

– Но как?

– Легко! Расслабься и забей! В этом противостоянии ты совершенно из другой весовой категории. Посему не вижу смысла тебе переживать на этот счет. Позволь мне самому обо всем позаботиться. Тем более время для нас тянется совершенно иначе, нежели для вас. Могут пройти десятилетия, прежде чем она вернется к этой игре, – на мой взгляд, чрезмерно позитивно, в какой-то мере даже безответственно Феликс порекомендовал мне не забивать голову стратегическими вопросами в своей же войне с Гинюки. И, так и оставляя без комментариев свои намерения на ближайшее время, он мягко посадил самолет.

– Очень в этом сомневаюсь! – хмыкнула я, снимая наушники.

Едва поднялась откидная часть фонаря кабины, как холодный влажный зимний воздух тут же вернул меня в действительность и освежил заблудившееся в собственных мыслях сознание. Феликс первым покинул кабину и помог выбраться мне.

Наученный предыдущим опытом, он не стал вмешиваться в естественный процесс возвращения моей крови на свои места, а только, приобняв, поддержал меня от падения и малость морально, умиляясь над тем, как я корчусь от колик.

Я пытаюсь выглядеть строго, но мало того, что у меня не выходит, моя попытка забавляет его только сильнее. Я замираю, наблюдая его. Он такой непосредственный, раскованный, свободный, такой Он. Даже его небрежно сбитые в пряди волосы развеваются на ветру столь независимо, что складывается ощущение, будто и они не подчиняются законам природы, а просто, являясь ее любимчиком, ее фаворитом, творят, что им вздумается.

Следующий поток утреннего ветра зябко и будто умышленно обдувает меня со спины, вихрит мои волосы, заставляя их перепутаться с его шевелюрой. Я не сомневаюсь: он прекрасно мог бы избавить нас от этого докучающего природного явления. Однако он не спешит. Либо его все устраивает. Либо, того хуже, он и является его создателем. Ведь у него появился повод прижать меня крепче, разделить со мной свое тепло.

И мы стоим, а я боюсь и думать, блокирую мысли. Ибо мы это уже проходили, и каждый раз, стоило только мне принять момент за подходящий, как Феликс, не оправдывая моих надежд, сливался. Может, дело вовсе не в этом, но я не рискую. Не рискую приблизиться к прекрасной птице, как ни хотелось бы, в страхе спугнуть ее, наблюдаю со стороны. Тем временем ко мне вдруг приходит понимание, в чем тут дело и почему я готова терпеть все адские условия, которые прилагаются к отношениям с ним.

Я не знала, кто он, откуда, кем является, – ничего. Едва я встретила его, все мои мысли и желания сосредоточились на нем. Моя жизнь необратимо изменилась, я словно влетела в ловко сплетенную паутину и зависла. И мне комфортно и страшно одновременно. Он поднимает завесу над своим миром – я возмущаюсь и вместе с тем восхищаюсь. Возможно ли это, но я чувствую Феликса буквально физически! Его уникальная энергия способна связать меня с ним, не будь он и внешне дьявольски привлекательным; не имей он манеру столь безмятежно держаться; не скользи он на гребнях самых высоких волн бытия с такой исключительной ловкостью, грацией. И даже не было необходимости втягивать меня в эту свою беспредельно интригующую игру, так вскружившую мне голову. Он не успел и слова сказать мне, когда я уже обреченно спешила прямиком в его сети. В глубине души понимая, что не в силах устоять перед ним, ибо влюблена без памяти, и, как оказалось, уже очень давно.

– Я согласна, – осознала я. – Со всем!

Кажется, я угадала и попала точно в цель. Он обхватывает меня крепче за талию, наши бедра смыкаются. Испепеляя меня взглядом, он точно смотрит мне в душу. Огненное цунами, движущееся от уголков его глаз, заботливо окутывает зрачки и, проходя мимо, растворяется.

– Мне кажется, в твоих глазах отражается вся необъятность миров, – говорю я, чуть прогибаясь назад, чтобы лицезреть это всецело захватывающее зрелище.

Следуя за мной, одним точным движеньем он сокращает образовавшееся расстояние меж нами. Теперь его дыхание обжигает мне губы.

Он не спешит. Предвкушение разливается по всему моему телу. Чего же он медлит! Кажется, если этого не произойдет – я не переживу, а если случится – тем более. Как бы ни было, его поцелуй мне сейчас нужнее, чем воздух, будто только на нем завязано все мое будущее и именно Он – центр моей вселенной.

Мои ожидания вознаградились сполна.

Наши губы сомкнулись. Чувствуя их бархатную нежность и теплоту, не веря себе, я улыбнулась. Не сдержалась. Он замер. Отчего так смешно?! Я пытаюсь подавить рвущийся из груди воздух. У меня не выходит. Смеюсь ему в губы, он отвечает. Наши короткие смешки пляшут изо рта в рот до тех пор, пока их не сдувает очередным дыханьем холодного ветра.

Мгновенье. Застыл.

Плавным движением смахнул докучающие волосы с моего лица, задержал руку на подбородке. Глядя на мою улыбку, которую я не в состоянии скрыть, привлек мои губы обратно к своим, накрыл их поцелуем. И я поддалась. Поддалась чувствам, действию, Феликсу.

Ответила на поцелуй, ясно ощущая, как внутренний вулкан, пробудившийся во мне в день нашей встречи, закипает, а его жар горячо изливается по всей длине моих раздраженных нервов. Объятая огнем, я потеряла рассудок. Земля будто ушла из-под ног, а голова закружилась с силой, не являющейся даже эхом головокружения от трюков в полете.

Не уверена, но, думаю, Феликс вмешался и поддержал ритм моего сердца. Ведь силу эйфории, подобную той, которую я