тяжелого, пронизывающего – хотелось бежать, сверкая пятками. Вокруг изображения имелось бесчисленное количество надписей. От банальных до душераздирающих. Вдоль ограды, начищенной до блеска, величественно возвышались огромные каменные вазы с живыми цветами. Там же – аккуратные столы и скамейки. А на противоположной стороне… Лиза невольно отпрянула, увидев статую отца в полный рост. Почти как восковая фигура, но выполненная из камня. В цвете. Столь реалистично, что он казался… живым. И это зрелище продирало до дрожи. До мурашек. До холодка, гуляющего по спине. С трудом сдерживая эмоции, она далеко не сразу заметила в самом центре этого обескураживающего сооружения две аккуратные могилки. Мягко ступая по сверкающей поверхности, всерьез опасаясь поскользнуться, Лиза достигла своей цели. Достигла и обессиленно рухнула на колени, зажмурившись до белой ряби в глазах. Сдерживать слезы уже не пыталась. Те градом стекали по щекам.

«Дорогие мои! — шептала про себя, погружая пальцы в землю. — Любимые! Вот я и нашла вас! Наконец-то нашла…»

Немного отдышавшись, Лиза продолжила свой внутренний монолог:

«Папа, ты был прав. Я глупа как пробка! Теперь я понимаю, почему вы с мамой приходили ко мне во сне… хотели предупредить, да? Уберечь. Раскрыть мне глаза. Но увы! Я не поняла ваших намеков. А теперь уже поздно. Будущее наступило. Сегодня, защищая меня, погибли люди. Один из них был мне безумно дорог. Мамочка… если встретишь его там, передай… передай ему, что мне очень жаль! Я не хотела! Как мне жить дальше с этим грузом? Впрочем, судя по всему, не так уж и долго. Я в руках твоих врагов, папа. Моя жизнь в прямом смысле слова висит на волоске. Меня везут к нему. К человеку, который убил тебя. Но знаешь… я с нетерпением жду этой встречи! Потому что собираюсь уничтожить этого ублюдка! Собираюсь отомстить ему за всех нас! Пусть знает, что ты не забыт! Что твой род продолжает жить! Я та – в ком течет твоя кровь! И если мне все же суждено умереть, клянусь, я заберу его с собой! В самое пекло…»

— Твое время вышло! — раздался за спиной раздраженный голос Шмеля. — Свидание окончено. Идем!

Лиза не стала перечить. Растерла по щекам соленую влагу. Трижды погладила родительскую могилу. Перекрестилась. Поднялась с земли и медленно побрела прочь. Проходя мимо статуи отца, не сдержалась.

Всхлипнув, ринулась прямиком к ней и обняла холодную каменную глыбу.

Умом понимала, что ведет себя крайне странно, даже пугающе, однако поделать с собой ничего не могла. В шоке от ее поведения был и Шмель.

Он буквально силой оторвал Лизу от монумента, грозно зашипев:

— Если не прекратишь этот цирк, я прострелю тебе колено!

Его угроза подействовала в должной мере. Девушка послушно засеменила рядом со своим похитителем, с трудом переставляя ноги. Однако что-то заставило ее обернуться в последний момент. И в голове внезапно стало пусто. Разглядывая статую, портрет на стене, а также вспоминая фото отца, найденное в шкатулке, Лиза только сейчас поняла кое-что…

— Лысый!

— А? — недоуменно переспросил Соколовский.

— Отец… он почти лысый! — повторила она чуть заторможенно.

— Ну да! Черчилль стригся практически под нулевку.

— Всегда?

— Сколько его помню!

Лиза нахмурилась, задаваясь одним-единственным вопросом:

«Тогда чьи волосы я нашла в маминой шкатулке? Они ведь… точно не его!»

Глава 53

— Что дальше? — устало выдохнула Лиза, когда Шмель снова (угрожая пистолетом) запихнул ее в салон автомобиля, уселся за руль, завел двигатель и рванул с места. — Куда направимся теперь? Отвезешь меня к Гарику?

Он ничего не ответил. Лишь скрипуче загоготал, надрывая глотку.

Ясное дело, отчитываться перед ней он не собирался. И всем своим видом это демонстрировал. Но… тот его безумный, далекий от адекватного смех жестко резанул по ее и без того оголенным нервам. Задел натянутые струны души. Кровоточащей и в клочья изодранной. Стиснув зубы так, что заскрипела эмаль и заломило скулы, Лиза с ненавистью уставилась на Соколовского. Яростно. Исподлобья.

Внутри нее пробуждалось что-то поистине темное. Животное.

То была жажда крови. Его крови. Его боли. Жажда… отмщения.

«Давай, — нашептывал на ухо кто-то невидимый голосом змея-искусителя, — сделай это! На таких скоростях не выживают. Одно правильное резкое движение, и все будет кончено. Просто выверни руль в сторону. Выбей его из рук этого ублюдка. Он не справится с управлением. Машина слетит с трассы. И все! Гарантированная смерть. Мгновенная смерть. Для обоих…»

— Не зыркай на меня… так! — грозный мужской рев вырвал ее из трясины жутких грешных помыслов. — Я тебе сейчас щёлкну! Не зыркай, сказал! Вообще не смотри. Отвернись!

Откинувшись на спинку пассажирского кресла, Лиза зашлась в приступе бесконтрольного смеха. Он и впрямь надеялся запугать ее побоями?

«Нет! — твердо решила в конечном итоге. — Ты не заслужил такой быстрой смерти! И облегчать твою участь… я точно не стану! Живи, мразь!»

Резко замолчав, она вновь уставилась на него с мстительной улыбкой на лице. Обескураживая Шмеля своим поведением, почти нежно провела подушечкой указательного пальца по его щеке, скользя от виска вниз до подбородка. Плавно подавшись вперед, Лиза склонилась к его уху.

— Хочу пообещать тебе кое-что, — прошептала заговорщицки, с трудом сдерживая рвотные позывы. — Я буду рядом, Шмель! В ту секунду, когда тебя убьют… я буду рядом! Услышу твой предсмертный крик. Закрою твои глаза в последний раз. У вас на меня грандиозные планы. Знаю. Но я выживу. Даже если ради этого придется лечь под самого Гарика, я выживу. Я матери слово дала. А ты… ты просто сдохнешь! И оплакивать тебя будет… некому!

Она отстранилась раньше, чем мужчина брезгливо оттолкнул бы ее от себя.

Вернулась в исходное положение и пустым взглядом уставилась в окно, даже не пытаясь запомнить проносящиеся мимо них пейзажи. Конечно, Лиза врала. Меньше всего на свете ей хотелось становиться свидетелем еще чьей-либо смерти. Да и свои собственные шансы на выживание она оценивала как мизерные. Ничтожно мизерные. Но не призналась бы в этом Шмелю даже под пытками. Только ведь… слова были сейчас ее единственным оружием. Вот она и пыталась ужалить врага побольнее. Хотя бы так. Хотя бы морально. И все же недооценила жестокость своего противника в полной мере. Его очередная фраза, брошенная с холодной усмешкой, ощущалась ударом. С ноги. Прямо по ребрам. В область сердца. В солнечное сплетение.

— Не волнуйся, меня мать моя и омоет, и оплачет,