Тора ответила сразу же, но без изображения.

– Да, Кимберли? Чего вы хотите?

Ключ к бортжурналам «Охотника», подумала Ким, которой пришлось врать дочери капитана. Больше никого не осталось.

– Я хотела принести свои извинения. Понимаю, что доставила вам неприятные минуты.

– Да, мне действительно нужно было, чтобы кто-нибудь мне это объяснил. – Слышно было, как шумит океан. – Еще что-нибудь?

– Да. Я хочу, чтобы вы знали: я не верю, что в этих смертях виноват ваш отец.

– Несколько запоздало. – Тора еле сдерживала ярость. – Вы смешали с грязью его имя. Вы это понимаете? Вы уничтожили его! – Тут ее голос вдруг сел, она шумно сглотнула слюну. – Все, ради чего он жил, все, что он совершил, – все это уничтожено. И говорят о нем одну только ложь!

– Может быть, удастся добраться до правды.

– Это просто. Знаете как? Зайдите в музей и посмотрите. – Не голос, а чистый яд. – У вас все?

Нет! Где бортжурналы «Охотника»?

– У вас есть что-нибудь или доступ к чему-нибудь, что может нам рассказать, что случилось в той экспедиции?

Пауза. Жаль, что не видно лица той женщины.

– Нет, – донесся ответ. Но по долгой паузе было ясно, что это ложь.

– Тора, без вашей помощи я этого не смогу сделать.

– Доктор, окажите мне услугу. Не делайте ничего, ладно? С меня вот так хватит вашей помощи.

Тора отключила связь.

Ким подошла к окну и стала глядеть на море.

Она знает.

– Шеп? «Да, Ким?»

– Я хочу говорить с Солли. Сколько понадобится времени…

«Собрать данные и построить личность? Недолго. Ты только должна дать мне подробности экспедиции. Но я бы тебе не советовал…»

– Сделай.

«Ким, тебе часто советовали не…»

– Сколько времени нужно, Шеп?

«Не могу сказать, пока не увижу, что есть в моем распоряжении. Если доступ через сеть, сможешь говорить с ним сегодня вечером».

Через час Ким всходила по ступеням музея Могучего Третьего.

Не требовалось лишней проницательности, чтобы предугадать, что она увидит: Маркиса Кейна заменили на другого героя битвы при Армагоне. Экспозиции, посвященной атаке на «Хаммурапи», более не было. Витрина, где были предметы с Триста семьдесят шестого, опустела. На ней была надпись, что готовится новая экспозиция, посвященная подвигам флотских врачей.

Даже фотографий, на которых Кейн помогал работникам музея, тоже не было.

Ким пошла искать Микела и нашла его в обществе важных персон, которым он на имитаторе показывал ход атаки небольшой лодки на военный корабль. Увидев ее, он жестом показал, чтобы она подождала у него в офисе, но Ким вернулась к пустой витрине. Через пятнадцать минут Микел подошел к ней.

– Рад, что вы живы и здоровы, – сказал он. – Это наверняка было страшное переживание.

– Да, нелегкое.

Микел сел не за свой стол, а на диван.

– Вам что-нибудь принести? Кофе, быть может?

– Нет, спасибо. Микел, а что сталось с экспозицией Кейна?

– Мы ее убрали.

– Это я вижу. Почему?

Он вытаращил глаза:

– Вы шутите? И это спрашиваете вы? Он же убийца! Что я должен был делать?

– Это еще неизвестно.

– Либо он убийца, либо он прикрывал Трипли, если тот убийца. Подробности уже не важны. – Микел смотрел взглядом обвинителя. – Странно, что вы возражаете. Ведь это же вашу сестру выбросили в люк. Я думал, вам будет приятно, что мы убрали выставку.

– Мы не знаем, что там на самом деле случилось.

– Ким, вы меня извините, – в голосе Микела зазвучали интонации чиновника, – но я не совсем понимаю вашу позицию. Кейн виновен в чем-то, возможно, в убийстве, возможно, в помощи и укрывательстве как минимум, и это известно всем.

Она сунула руки в карманы и посмотрела через окно кабинета на экспозицию, на модели военных кораблей, портреты капитанов. У левой стены в объемном дисплее прокручивалась битва при Армагоне.

– Сюда приходят дети, – говорил Микел. – И как же нам тут прославлять убийцу?

– Микел, – сказала она. – Когда выяснится правда, боюсь, вам станет неловко.

У Микела был такой вид, будто тема ему давно надоела.

– Не вижу, как это может случиться. Сколько людей было на корабле? Ну хорошо, если так или иначе выяснится, что он ни в чем не виноват, мы просто все поставим на место, и все будут довольны.

– Все будут довольны.

– Ким, вы что-то знаете, чего не знаю я?

– Нет.

Он глубоко вздохнул.

– Послушайте, Ким, мне самому это не нравится. Это был шок – узнать про Эмили. Про Кайла Трипли я почти ничего не знал, но Кейн… у нас очень немного героев. И терять одного из них очень больно. Особенно этого.

– Тогда не отдавайте его.

– Привет, Солли!

На нем была зеленая рубашка, открытая у ворота, темно-синие штаны и кепочка с козырьком, в которой он ходил под парусом. Шеп показал его в кресле капитана на яхте.

«Привет, Ким. Рад тебя видеть».

По лицу Ким потекли слезы. Она знала, все время знала, что не надо было бы этого делать. Но психоаналитики в один голос твердили, что это лучшая терапия после неожиданной потери. Если ею не злоупотреблять.

– Ненавижу тебя за то, что ты сделал!

«Не было смысла погибать нам обоим. – Он улыбнулся, и Шеп показал улыбку именно такую, как надо. – Как ты?»

– Лучше.

Она глядела на него, мечтая, чтобы силой воли можно было его вернуть. Схватить это изображение, держать, не выпускать никогда. Почему-то казалось, что это будет просто. Протянуть руку и выдернуть его в мир.

«Как среагировали на новости, что ты привезла? Почетный караул был?»

– Решили не разглашать. Я говорила с Вудбриджем. Он беспокоится, как бы туда не полетели другие.

«Неудивительно».

– Если бы я могла поступить по-своему, я бы выяснила, где живут эти гады, и послала бы против них флот.

«Не очень похоже на миролюбивую Ким Брэндивайн, которую я знал».

– А я не миролюбива. Они убили Эмили. Убили тебя. – Он кивал, соглашаясь. – Солли, они лишили меня всего, что мне дорого!

«Не всего. Это преувеличение».

– Как ты можешь такое говорить?