— Что? — подталкивает меня к продолжению мужчина.

— Это слишком, — качаю головой. — Для меня.

На его губах расцветает снисходительная насмешка.

— А это не для тебя. Для меня, — отзывается беспечно, устав ждать, когда я добровольно сдвинусь с места, самостоятельно притягивая меня к себе.

— Для тебя? — усмехаюсь со всем переполняющим меня скептицизмом, оказываясь с ним рядом.

В невозмутимости ему не отказать.

— Именно, — согласно кивает опекун, по-прежнему крепко сжимая мою ладонь в своей. — Люблю смотреть, как ты улыбаешься, — произносит гораздо тише и мне на ухо, обнимая другой ладонью за талию. — Что поделать, я от рождения эгоист. Придётся тебе с этим смириться.

Сказала бы я, с чем ему самому придётся смириться в таком случае, но он и сам всё прекрасно знает. Вот и молчу. По этому поводу. Замечаю другое:

— А что, кроме нас тут никого нет? — оглядываюсь по сторонам.

Не просто ведь посмотреть пришли? Если так, то очень жаль, ведь экипажа яхты тут действительно нет.

— А тебе нужен кто-то ещё? — встречно интересуется мужчина.

— Нет, просто… — повторно качаю головой.

Дальше не договариваю. Не очень красиво с моей стороны ко всему прочему ещё и выпрашивать прогулку на этой красавице. Да и не требуется.

— Ты случайно не забыла, чем я зарабатываю на жизнь? — усмехается совладелец громадного судостроительного холдинга.

— Не забыла, — тушуюсь я.

Или забыла?

Слишком переволновалась, вот и забыла.

Да и одно дело — управление корпорацией с самой верхушки дорогущей кабинетной обстановки, совсем другое — быть капитаном.

Или в этом я тоже не права?

Не права.

Очень скоро я убеждаюсь в последнем. Сразу, как только я оставлена на палубе, а Адем Эмирхан самостоятельно справляется со всем необходимым, чтобы я могла насладиться плеском разбивающихся о борт волн и солёным привкусом ветра среди водных просторов. Не так уж и далеко от береговой линии мы отплываем, когда яхта замедляет свой ход, а затем и вовсе останавливается. Но мне и этого достаточно. Даже более чем. Едва ли длительное путешествие способно заменить то тепло, что дарят обжигающие объятия вернувшегося ко мне мужчины. Он останавливается за моей спиной практически вплотную. Глубоко вдыхает, уткнувшись носом мне в шею, прижимает к себе крепче.

— Обожаю твой запах, — шепчет едва слышно.

Отпускаю перила ограждения перед собой и перекладываю свои руки поверх его. Наверное, я должна что-либо ответить, но у меня не хватает слов, чтобы передать всё то, что витает в моих мыслях. Да и не нужны они ему вовсе. Ощущение его губ, скользящих по моему плечу пробуждает куда больше ощущений для нас обоих. Я почти задыхаюсь от той нежности, с которой он дарит мне каждый новый едва осязаемый поцелуй.

Очень тонкая грань…

Рушится очень скоро. Почти невинные поцелуи быстро перерастают в куда более откровенные и требовательные, порождая мириады соблазнительных мурашек по всему моему телу. И уже я сама тянусь навстречу тому, кто пленил моё сердце, забрал мою душу и присвоил рассудок. Хочу быть ещё ближе.

Разве что…

— Мы же не… — выдавливаю из себя едва слышно, разворачиваясь к нему лицом. — Прямо здесь…

Не уверена, насколько правильно он меня понял, но лично я, кажется, вполне уверена в том, что будет дальше, ведь то, что упирается в моё бедро, не оставляет никаких сомнений в его намерениях, как и последующий жадный поцелуй, захвативший мои губы и остатки здравомыслия.

— Если ты свято веришь, будто я хочу тебя только в пределах нашей спальни, прямо сейчас прощайся с этой мыслью, — подтверждает мужчина.

Но, вопреки всему, прекращает. Останавливается, обхватив ладонями моё лицо, и вынуждает запрокинуть голову, глядя в беспроглядно чёрный взор напротив.

— Я хочу чтобы ты была моей всегда. Каждое мгновение. Где угодно и когда угодно. Всегда, — произносит тихо, но весомо. — Запомни. Никогда не забывай, девочка моя.

Глава 29.2

Не имею ни малейшего понятия, почему каждое его слово остаётся во мне до такой степени глубоко и сильно, что становится сложно дышать, отзывается чем-то тяжёлым и острым в районе солнечного сплетения, будто раскалённое клеймо там теперь стоит. Я открываю рот, стараюсь заново вдохнуть, выдавить из себя хотя бы звук, но на деле не могу произнести ровным счётом ничего. Зато чувствую, как по щекам почему-то скатываются слёзы. Он подбирает их большими пальцами. Дарит невесомые поцелуи в уголок глаз. Заново притягивает к себе, крепко обнимая, фактически впечатывая в себя.

— Ты не завтракала, — внезапно меняет направление своей речи и напоминает про сегодняшнее утро. — Идём.

Мы спускаемся вниз. Там — довольно большое помещение, с единым пространством, включающее в себя зону отдыха и миниатюрную кухню, а ещё давно накрытый кем-то стол. Сервировка выглядит необычной. Посуда — немного странная, совсем не такая, какой я её привыкла воспринимать. Как оказывается немного позже, всё дело в том, что она способна сохранить нужную температуру на длительный срок. После того, как я усажена на стул, а мой сопровождается устраивается сбоку, понимаю, что  запечённое мясо до сих пор остаётся горячим, а овощи в салате и ягодный морс, как и вода — с прохладой.

“Обед из микроволновки — это уже не обед”, — мелькает в моём разуме сценой из прошлого, и я невольно улыбаюсь, вспомнив о том, что Адем Эмирхан не жалует сперва остывшую после приготовления, а затем заново разогретую еду.

А ведь кажется, не так уж и давно всё это было. Но и вместе с тем, будто целая вечность прошла. На контрасте того, как я когда-то была рада избавиться от общества того, о ком думала, а теперь… когда разъедает изнутри желанием быть к нему как можно ближе.

— Что такое? — замечает моё задумчивое состояние мужчина, только-только принявшийся за свой обед.

— Так, ничего, — улыбаюсь и не сознаюсь, тоже пробую первое блюдо. — Просто подумала кое о чём. Неважно, — отмахиваюсь от возможных дальнейших расспросов.

Они и не следуют. Зато напрашиваются иные.

— Знаешь, я этим утром, когда проснулся, тоже кое о чём задумался, — слегка